Губернский дом 2002 год. № 1-2

Историко- краеведческий культурно- просветительский научно- популярный журнал № 1-2. – Кострома: Б/и, - 2002.

Содержание

Город мастеров

Костромские ремесленники, изобретатели и умельцы XVII-XX веков. Продолжение добрых традиций в наше время.

Народная культура

Костромские обычаи и обряды. Праздники в Костроме. Городской фольклор, городская речь.

Театр, кинематограф, цирк

Из истории зрелищных заведений в Костроме. Театр старый и современный. В городе снимается кино.

Библиотека и музей

Обывательская книга Костромы. Начало музейного и библиотечного дел. Народная читальня и кустарный музей. Библиография о Костроме.

Музыкальная жизнь

На гастроли в Кострому. Первая музыкальная школа. Город в песнях.

Художественная жизнь

Кострома в жизни и творчестве некоторых художников прошлого. Тема города в творчестве современных авторов. Муниципальная художественная галерея.

Литературная жизнь

Путеводитель по литературной Костроме. Городская писательская организация. Творчество костромских писателей.

Документы и публикации

Мастеровая и культурная жизнь Костромы в архивных документах и газетных публикациях прошлых лет. Из дневника И.А.Дедкова.



Иконописание - семейное мастерство

Светлана Каткова

Историю русской живописи уже невозможно представить без костромской школы стенного письма. В XVII веке это были исключительно мобильные, про­фессионально высоко подготов­ленные дружины изографов, которые, меняя состав, как эс­тафету, пронесли добрую славу костромских мастеров. Костром­ские иконописцы были своего рода цехом Оружейной палаты, по числу отработанных на выез­де дней им не было равных сре­ди городовых мастеров. Из их среды вышли три выдающихся знаменщика, возглавивших горо­довых мастеров в работах по стенному письму в кремлевских соборах: Любим Агеев, Василий Ильин Запокровский, Гурий Никитин.

Архив Оружейной палаты позволил А.И. Успенскому создать словари царских и патри­арших иконописцев XVII века.(1) Однако в них порой костромичи записаны как ярославцы, москвичи. Действительно, некоторые иконники подолгу жили в Мос­кве «для своего пропитания», перебирались на постоянное жительство в Ярославль. Их за­писывали в столбцы Оружейной палаты с иконниками тех горо­дов, откуда они прибывали к «государеву делу». Над словарем костромских иконописцев трудился Е.В. Кудряшов. В ГАКО хранится рукопись этого труда, к сожалению, в свое время не получившего поддержки и не опубликованного. (2)

В настоящее врем я попытку создать новый словарь иконописцев XVII века предпринима­ет Государственная Третьяковс­кая галерея, куда войдут со­бранные Е. Кудряшовым биогра­фические сведения о местных мастерах иконописания.

Меня в этой проблеме инте­ресовали не только отдельные имена, а их связи, семейные узы, которые крепко цементировали дружины костромских изографов.

Разобраться в структуре род­ственных связей исключительно важно, так как семейные мас­терские растили хорошо подго­товленных иконописцев. Уже при первых вызовах в Москву большинство из них получало аттестацию по средней (второй) статье. Они рано приобщались к артельному труду, а там быст­рее замечали природные склон­ности к личном у, палатном у, травному письму и старались их использовать, развивать.

Вопросы формирования кост­ромской школы, ее стиля, тради­ции иконописания исключительно сложны, при скудости докумен­тального материала по Костроме XVII века мало изучены. Попробуем рассмотреть их в свете наследственного владения ремеслом иконописи, где артельный труд - высшая школа мастерства, место проявления таланта.

Фото нач. XX в.
Фрагмент росписи
Троицкого собора Ипатьевскою монастыря
Г.Никитин «сотоварищи». 1684 г. Смч. Иулиан персиянин. Фрагмент росписи Троицкого собора Ипатьевскою монастыря.

Гурий Никитин, Сила Савин, Василий Осипов, Василий Козмин, Артемий Тимофеев, Петр Аверкиев, Григорий Григорьев, Марк Назарьев, Василий Миро­нов, Фома Ермилов, Филипп Андреянов, Ефим Карпов, Макарей Иванов, Василей Василь­ев, Лука Марков, Гавриил Се­менов, Василий Никитин, Федор Липин, Федор Логинов - это список изографов, участво­вавших в 1684 году в росписи Троицкого собора Ипатьевского монастыря. Единственный пол­ный перечень «дружины Гурия Никитина» на костромской зем­ле. У себя на родине Никитин собрал артель из местных ико­нописцев, не привлекая иного­родних мастеров. Художники, начавшие работу по интерьеру Троицкого собора, не оставили нам на память своих автографов, хотя к освящению в 1652 году успели написать иконы для ико­ностаса, а в 1654 году начали росписи на паперти, написали несколько композиций на запад­ной стене четверика, но захва­тившая город моровая язва пре­рвала все художественные и строительные работы по Троиц­кому собору. Возобновили их только через 30 лет, когда выросло, набралось опыта новое поколение мастеров стенного письма.

Судьба сохранила от смерти в ту лихую годину Г.Никитина, и он сумел обеспечить преемственность стиля, преумножил авторитет местной школы мо­нументальной росписи. С 1660 по 1690 год Никитин - признанный глава костромских иконо­писцев.

Троицкий собор Ипатьевско­го монастыря всегда нес печать мемориальности как мес­то, связанное с обрядом при­глашения на царство Михаила Федоровича. Для монастыря было важно, чтобы новый собор был достоин той чести, которая выпала на долю его предшественника. Поэтому в 1684 году для росписи был приглашен не просто талантливый земляк, а изограф, тру­дившийся в соборах Московско­го кремля. В артели собраны были лучшие иконники, аттестованные по первой, второй статье, и талантливые молодые ученики. Впрочем, надпись всех называет изографами, только традиция составления подобных автографов подсказывает нам, что в конце списка самые молодые мастера, возможно, еще не получившие аттестации, например, Федору Логинову было 23 года.

Рассказать о всех мастерах даже из троицкого списка, кажется, невозможно, такие имена, как: Василий Васильев, Василий Никитин - трудно высчитать по причине их распространенности.

Уточнить семейные связи мастеров позволяют Писцовая книга по Костроме 1628 года, Дозорная 1664 и Ландрадские книги 1705, 1715/16 годов. Естественно, эти документы не отличаются полнотой. Перепис­ная книга, ссылки на которую есть в Дозорной книге, утрачена. (3) Традиция имянаречения, сохранения родовых имен позволяет связать некоторые звенья семейных связей, одна­ко еще не устоявшиеся фамилии в носят дополнительные трудности. И следователю не избежать догадок, предположений, если учесть, что посемейные переписи появляются только в Ландрадских книгах с начала XVIII века, а в более ранних женская линия прослеживается только в варианте вдовства, когда двор переходит к жене во владение после смерти мужа. В месте со вдовой записываются только сыновья и зять, если семья дочери живет с ней. Царские указы, «сказки» иконописцев, по которым сыскивали мастеров , живших в Костроме, челобитные, направлявшиеся иконниками на государево имя, в какой-то мере восполняют образовавшиеся лакуны (между Писцовой и Дозорной книгой 36 лет). Я со­ставила поименные списки ИКОННИКОВ Костромы за разные годы, привлекая все доступные мне документы, и вот что получилось.

Фото нач. XX в.
Икона «Благовещение»
Икона «Благовещение». Сер. XVII в. Иконостас церкви Воскресения на Дебре

Род Даниловых оказался наи­более показательным: старшее поколение восходит к началу XVII века. «На Якиманской улице двор Данилы Гаврилова с сыном Дунайком, худой че­ловек». В новом городе владеет лавкой в Мясном ряду и лавочным местом в Сурожском. (4) Сын Данилы Дунай тоже стал иконописцем. У него дети: Петрушка и Митька. В 1642-43 годах Дунай работал в Успенском соборе Московского Кремля. В 1652 году из предписания кос­тромскому воеводе, «Дуная не имать за их старость». В 1660 его имя опять попадает в списки городских иконописцев с ука­занием о старости и слепоте.

В 1664 году он бобыль, имеет двор в Уском переулке, живет с сыном Петрушкой (Митька умер в мор). У него лавки в Сурожском ряду (владеет по купчей), в Иконном (владеет по сказке). (5)

В родительском дворе на Якиманке остался младший сын Да­нилы Семен, тоже иконописец. В мор он умер вместе с сыном Архипком. Сын Семена Вавилков 1665 (1667) сбежал с Костромы и во дворе живет вдова Паранка с сыном Якунком. (6)

Очевидно, внуком Дунаю Данилову был иконописец Петр Аверкиев Дунаев, участвовал в росписи Троицкого собора. Его отец, Аверкий Данилов, иконо­писец, умер в 1684 году, а Петр принял постриг в 1693 году. (7)

Из рода Даниловых иконописец Илья. В 1640 году он вместе с сыновьями Василием, Прокопием и Дмитрием в артели Л. Агеева писал стенное письмо в церкви Николы Надеина. Его имя впервые встречается в Писцовой книге. (8) У Илюшки Гаврилова в шубном ряду полок, которым он владеет по старине. При этом Илья записан крестьянином Тихона Мошкова. Что это означает? Личная кабала? В Никольской церкви он записан Даниловым, а дети Ильи Запокровские. За каким Покровом они жили? Может, за церковью Покрова в с. Шунга, где был двор Любима Агеева, и др.? Василий Ильин Запокровский стал преемником Л. Агеева и возглавлял костромских изографов в 1643-54 годах.

Один из Даниловых, Иван, в 1637 году был отправлен в Грузию , где «выполняли стенное иконное письмо, починяли ста­рые грузинские живописи». (9)

Подобные поездки в Грузию практиковались из Оружейной палаты на протяжении разных лет. Иван Данилов к тому же служил переводчиком , сопровождая Арсения Суханова. Осво­ил ли он язык во время поездок с иконописцами или его спе­циально готовили к этой миссии, сказать трудно, но иконописцев брали на какое-то время в штат Посольского приказа для исполнения разных работ. Приписывал и в Посольский приказ и Гурия Никитина. Моровая язва 1654/55 года унесла жизни многих костромских иконописцев, в том числе все семейство Запокровских. В 1664 году их лавка в Шубном ряду стоит как выморная, наследников в живых не осталось. (10)

В этот же мор умер Павлик Данилов, иконописец и отец известного иконника Семена Павлова. В 1664 году Семен - бобыль, его двор на Боровой улице. В 1665 году он уехал в Москву со всем семейством и больше в Кострому не возвра­щался. (11)

Удивительно одаренных мас­теров дал разветвленный род Даниловых. Василия Осипова В.Г. Брюсова считала Кондаковым, иконопис­цем, приехавшим в Кострому из Сольвычегодска (12). Однако это все-таки костромич. С 1660-х годов он вместе с братьям и Иваном и Климом Колпашниковыми работал в дружине Г. Никитина, ездил в Москву к «Архангельскому делу». Его мастерство и талант знаменщика дали ему право на третье место в списке. Самостоятельно возгла­вил артель костромичей он в 1691 году при росписи Ново­спасского собора в Москве. После смерти великого Г. Никитина он вместе с женой сбежал в 1696 году из Костромы. (13) Василий Козмин считается любимым учеником Г. Никитина. Ему приписывается руковод­ство артелью мастеров, распи­савших церковь Спаса Преобра­жения за Волгой. В Дозорной книге 1664 года на той же улице, где жил Г. Никитин, был «двор Алисафьи Тимофеевские жены иконника» (14). Возможно, сыном этого Тимофея был Артемий Тимофеев. Очевидно, большой опыт и мастерство позволили ему занять в списке место чет­вертого после Г. Никитина.

У Артемия Тимофеева сын Михайло тоже иконописец, в 1715 году Михайло Артемьеву 40 лет. (15)

Марк Назарьев впервые отправился в Оружейную палату к «Архангельскому делу» еще в 1666 году и сопровождал Г. Никитина в большинстве работ. Благодаря Ландрадским книгам за 1715 год, мы узнаем, что ему 67, следовательно, при росписи Троицкого собора ему было 36 лет, вместе с ним трудился его 15-летний сын Лука Марков. В те времена сыновей рано женили, иконописцем стал сын Луки Василий. В 1715/16 году ему 21 год, он уже вдов. (16)

У Василия Миронова сын Яков - иконописец. В 1705 году Яков владел двором в 1 сотне Кост­ромы. В 1715 году ему 37 лет, у него жена Маремьяна, Савина дочь, у них дети: Авдотья 13 да вдова Ненила, Антипина дочь 57 лет. (17) Значит, в 1715 году Ва­силия Миронова уже нет в живых. Маремьян а не дочка ли Силы Савина?

В Рождественском переулке в 1664 году был двор «нищие вдовы Федорки Ермолинские жены иконника с сыном Фомкой». (18) Ермолка утонул в 1659 году. А этот двор поставил он вновь после 1646 года на половине дворового места Ортюшки Кулемина. Фома Ермилов в 1664 году еще не определился с ре­меслом. В 1676 году он работал с земляками в Москве у государя вверху в церкви Спаса за Золотой решеткой.

В 1659 году костромскому во­еводе Федору Владимировичу Пушкину велено было «собрать всех иконописцев, которые прежде писывали в Москве опречь священного иноческого чина и выслать немедленно в Моск­ву ради иконописных скорых дел». (19) Среди иконописцев постриг принимали чаще всего люди старшего поколения, ког­да вырастали дети, умирала жена. Так после смерти жены принял постриг Филипп Андри­анов. (20) Принятие священни­ческого сана тоже было неред­ким явлением в среде костром­ских ИКОННИКОВ. Работая в хра­мах, изографы тесно общались с клиром и, естественно, при­глядывали невест из поповых дочек, отдавали дочерей за по­повичей, отсюда фамилии-прозвища Попов, Дьяконов, Дьяконицын.

Петр Иванов сын Попов Костромитин был не только сыном попа, но и сам имел сан дьякона, служил в церкви Воскресения на Дебре. Это его братья (?) или сыновья участвовали в росписи церкви Николы Надеина в Ярославле. Допускаю, что в сво­ем приходском храме Воскресе­ ния на Дебре вместе они успе­ли выполнить иконы для иконо­стаса до морового поветрия (церковь освятили в 1652 году).

Дозорная книга 1664 года фиксирует «место пустое там где стоял двор Петра Иванова По­пова. По Переписной книге этот двор был сына его Ивана Иванова сына иконника. Ивашко умер в мор в 1663 году». (21) На юбилейной выставке к 350- летию Ильинской церкви в Ярославле была экспонирована икона письма Петра Попова «Спас Нерукотворный с деянием». Для истории костромской школы иконописи эта икона, с установленным авторством, чрезвычайно важна. В ней осо­бенности стиля, лидером которого был Л. Агеев. Свободный от вызовов в Москву, благодаря сану, Петр сохранял стиль письма, приобретенный в семейном обучении.

Григорий Григорьев связан родственными узами с иконописцами рода Поповых. Он вместе с Г. Никитиным в 1666 году был у «Архангельского дела»; в 1668 году у письма Троицы в Переславском Данилове монастыре и в других предприятиях с участием Г. Никитина. Ему приписыва­ется создание рисунков для гра­вюр Библии Василия Кореня. (22)

Традиция передачи семейного ремесла из рук в руки, принцип обучения «делай как я» способ­ствовали быстрому усвоению ремесленных навыков, приемов иконописи, но и консервирова­ли их. Только работа по вызовам Оружейной палаты позво­ляла молодым изографам в живом обмене с мастерами из дру­гих центров иконописания осваивать новые приемы, материалы , иконографию. Вероятно, именно в Оружейной палате освоили костромские иконописцы письмо баканами, придающими иконописи акварельную мягкость и чистоту, увлеклись ими настолько, что они стали паспортной приметой костромс­кой иконы второй половины XVII века. (23)

Дар знаменщика редчайший. Композиционное построение отдельных сцен и ансамбля росписи в целом, цветовое решение и рисунок («знамя») определял знаменщик, это его быстрая кисть «знаменила» картину за картиной или проходилась по готовой композиции, оживляя, усиливая выразительность обра­зов. Более 20 лет проработал знаменщиком Василий Ильин Запокровский. Его творческий почерк очень самобытен; чистоте колорита, изяществу, лириз­му образов он учился у масте­ров XVI века. Произведения Ди­онисия и его школы мог изучать в московских Кремлевских собо­рах, в костромских церквах было немало вкладных икон годуновской школы, даров царя Михаила Федоровича. Академи­ей для костромских ИКОННИКОВ была икона «Иоанн Богослов с Прохором в клеймах Апокалип­сиса», вклад царя Ивана Гроз­ного в Богоявленский монастырь. (24) Гурий Никитин, следовав­ший за великим знаменщиком В.И. Запокровским, тоже знал и ценил искусное письмо этой иконы.

Многие костромские изографы годами жили в Москве, но всетаки возвращались на родину. Сила Савин прожил в столице 17 лет, а в 1G79 году вновь стал жителем Костромы. Гурий Ники­тин и Сила Савин - это уже привычная формула авторства. С кончиной Г. Никитина сошел со сцены и его «вечно второй», са­мая загадочная фигура в этом тан­деме. Что мы о нем знаем? Мало.

Впервые он приезжает в Москву в 1657 году. Вместе с Симоном Ушаковым писал «на дорогах у внешних сторон цер­кви на Патриаршем дворе». (25) С начала 1660-х он регулярно участвует в артельных работах по вызовам в Москву. С 1666 по 1679 живет в Москве со всем семейством. Длительное пребывание в Оружейной палате не отмечено особыми успехами, до 1673 года он аттестуется по 2 статье. (26) Он отмечен только в артельном труде, нет у него склонности к лидерству, ему не поручают проведения работ. Но он был нужен Г.Никитину, при­влекавш ему его ко всем заказам. Не думаю, что их связывала лишь память детства. В чем-то Сила должен был превосходить великого мастера или дополнять в совместных трудах. В каком же мастере нуждался Г. Никитин? Его артель почти полностью укомплектовывалась из первостатейных мастеров, так что помощника знаменщика он среди них мог найти. Вглядимся в каждое и звестие о Силе Савине. Вот в 1657 году он пишет «на дорогах». Орнамен­ты?! В 1663 г. «писал травы и чинил иконы в Благовещенском соборе», это упоминание о нем как о мастере травщике очень важно. Похоже, именно этот дар ему удалось развить. Веро­ятно, это ценил Г. Никитин, и его отзыв мог сыграть решающую роль в аттестации С. Савина по 1 статье в 1673 году. То, что С. Савина так долго не аттестовали, служит косвенным подтверждением тому, что он травщик. Даже лучших орнаменталистов по традиции считали достойными только 2 ста­тьи. (27)

В артели Г. Никитина С. Савин был вторым. Если Г. Никитин на­чинал стенопись с замысла и «знаменил», то С. Савин заканчивал роспись орнаментальным де­кором, начиная с кустиков трав и цветов по позему, до узора на архитектуре палат, но тканям одежд. Во всех росписях, где они работали вместе, травы написа­ны с редкой свободой, легкостью им провизационного, махового письма. Орнамент одежд всегда подобран со вкусом и тактом, лежит по форме тела, а не трафаретно плоско. Линия живая, подвижная, передающая энергию чувства. В стенном письме вто­рой половины XVII века многое зависело от «дивного узорочья». Г. Никитин, безусловно, доверял вкусу С. Савина, был уверен, что тот не испортит общего избыточной орнаментикой.

Когда в 1691 году разгорелся конфликт двух монастырей: московского Новоспасского и Спасо-Евфимиева в Суздале - за первенство в исполнени и росписи соборов костромскими изографами, Гурий Никитин пошел на то, что артель разделилась, отправил в Москву для усиления группы изографов Силу Савина. Вот почему рос­писи суздальского собора лишены значительной части орна­ментальных чудес, той легкости, свободы травного письма, что так восхищают нас в Тро­ицком соборе И патьевского монастыря. Тогда как в Ново­спасском цветут на поземе пышные травы, одежды святых затканы дорогим узорочьем, но в фигурах святых нет той утон­ченности и динамизма, лиризма образов, свойственных творчес­кому почерку Г. Никитина. Оскудение и жесткость орнаментального письма отличают работы последователей Г. Никити­на. Следовательно, и Силе Савину не нашлось замены!

Где жил в Костроме С. Савин? Кто его родители? У кого он учился? В Писцовой книге 1628 года среди костромских Иконников нет Савы или Савелия. Впрочем, Савельевым Сила на­зван лишь в Дозорной книге 1664 года, вовсе остальных случаях, а что особенно важно, в надписях поименной росписи всех участников стенного письма, он везде именуется Савиным.

Итак, Савин. Буквально на первых страницах Писцовой книги «двор Андрея и Савы Федоровских в длину 13 сажен поперек 11 сажен. Дворники Васька Сапожник да Гришка иконник». (28) В Вознесенском переулке «двор иконописца Ондрющи Федорова з детьм и Онисимком и Федкою», худой человек». Во дворе Андрея Ступишина в дворниках живет Федка иконник. Кажется, они все связаны с Алешкой и Федкой Савиновыми детьми Хапугиными, что имели двор по улице, что шла от Сулы к Брагине улице. (29) По Писцовой книге этот двор принадлежал Алисафье Тимофеевской, жене иконника. Алешка и Федька - внуки Алисафьи. Оба они стали иконописцами, унаследовав родовое ремесло иконника Тимофея. Федор Савин и Сила вместе ездили в Москву к стенному письму в кремлевских соборах. В 1666 году Федор из Москвы после «Архангельского дела» отправился в Ярославль для работы в Никольской церкви и так остался жить в Никольской сотне. (30) В Москву его уже вызывали из Ярославля.

В Дозорной книге 1664 г.: «Двор бобыля на белой земле Силки Савельева. Силка ремеслом иконописец прожитком добре худ... а по Переписной кни­ге двор на черной земле безместного дьякона Кирилла Чудакова с сыном Ивашком». (31) Ки­рилл Чудаков с сыном перебра­лись в Москву в 1660 году. Не его ли дочь была женой Силы Савина? Иван ириллов стал штатным иконописцем Оружейной палаты, а отец вернулся в Кострому и в 1664 году принял постриг в Ипатьевском монасты­ре с именем Корнилий. (32) Если в выстроенной мной схеме родства все верно, то Силе было у кого учиться, даже если отец и не был иконником. Зато дядя, дед и даже дворник Гри­горий - иконописцы. А не были ли они также первыми учителя­ми Гурия Никитина: ведь вели­кий мастер не имел иконопис­цев в своем роду и должен был выбирать себе учителя сам. С Силой они жили рядом, могли дружить (Брат Гурия Лука - сапожный кропач (сапожник).

Запись в бобыли, дворники была обычной схемой ухода от тягот городского тягла. Когда земля двора Силы стала белой? У Кирилла Чудакова она числилась черной, и он платил тягло.

Вдовы иконописцев часто записывались в нищие. В Рождественском переулке двор «нищие вдовы Федорки Ермолинские жены иконника с сыном Фомкою».

Все эти примеры красноречиво свидетельствуют о насле­довании ремесла в семьях ико­нописцев. Изографы - это достаточно закрытая корпорация, которую, помимо профес­сиональных, цементируют родственные связи, что обеспечивает надежность все членов «дружины» в слаженном труде стенописцев. Раннее приобщение к ремеслу позволяло настолько отшлифовать приемы письма, принятый стиль, что работы костромичей отличает редкостная цельность, стилевое единство.

В этой среде Гурий Никитин - природный талант. Он учился у всех, рано освободился от авторитета одного учителя, был одержим желанием освоить всю премудрость «изографного вооб­ражения», был богословски об­разован, знал европейские кунштовые библии, использовал их в своих иконографических поис­ках, преодолевая каноны и шаб­лоны ремесла.

1. Успенский А.И. Царские иконописцы и живописцы XVII века. Словарь. М. 1910; Брюсова В.Г. Фрески Ярославля XVII - начало XVIII века. М. 1983. Каза­кевич Т.Е. Иконостас церкви Ильи Про­рока в Ярославле и его мастера // Па­мятники русской архитектуры и мону­ментального искусства. М. 1980. с.21, 27, 33-35. Успенский А.И. Словарь пат­риарших иконописцев. М.1917.

­2. ГАКО. Ф. 513. Оп. 1. Д. 426, 437.

3. Писцовая книга 1628 г. - ГАКО ф. 558, е/х No 5 Дозорная книга 1664 г. - ГАКО ф. 558, е/х No 134, Ландрадская книга 1709 г. РГАДА ф. 350 оп. 3 No 1579 Ландрадская книга 1715 / 16 г. РГАДА ф. 350 оп. 3 No 1583 Выписки из них опубликованы В.Г.Брюсовой «Русская живопись с XVII века». М. 1984. С.315-318.

4. Писцовая...л.138 об., 413-415, 422.

5. Дозорная...л.266 об., 544 об. Пис­цовая...л. Дозорная, л. 121 об., 340.

6. Дозорная. 163 об. В.Семенов по­селился в Нижнем Новгороде.

7. Ландрадская... 1709. л.96.

8. Писцовая... л.504, об. Дозорная... 387 об.

9. Художники народов СССР. Биобиблиографический словарь. М. 1970. Т.1. С.286.

10. Дозорная... л.387 об.

11. Дозорная... Л .4 8 об., 49. Успенский. Царские иконописцы... С.197.

12. Брюсова «РЖ 17». с.74.

13. Ландрадская, 1715/16. Л. 120 об.

14. Писцовая л. 112 об.

15. Ландрадская... 1715/16. л.106, 107.

16. Ландрадская... 1709. 29, Ландрадская с.29, Ландрадская 1715/16. л.41.

17. Ландрадская... 1715/16. л. 15 об.

18. Дозорная... Л .2 52.

19. Островский П.Ф. Историко-статистическое описание Костромского первоклассного кафедрального Ипатьевского монастыря. Кострома [или М.?], 1870. С. 184.

20. Ландрадская... 1715/16 л.87 об.

21. Дозорная... л.217 Петр умер до составления Переписной книги.

22. Сакович А.Г. Народная гравиро­ванная книга Василия Кореня. М. 1983. Л. 118.

23. Голиков В.П. Для чего баканы необходимы в иконописи? //Тезисы докла­да. «Филевские чтения» М. 1999.

24. Костромской гос.художествен­ный музей. инв.No 2132 д.,т., 186x161.

25. Успенский. Словарь патриар­ших... л.78.

26. Успенский. Царские иконопис­цы... л.232.

27. Успенский. Царские иконопис­цы...

28. Писцовая... л.1 об.

29. Дозорная... л.112 об.

30. Успенский. Царские иконопис­цы... С.232-233.

31. Дозорная... л. 110.

32. Вкладная книга Ипатьевского монастыря. 1728 г. Синодик Ипатьевского монастыря, л.306.

Кострома в жизни и творчестве некоторых художников прошлого. Тема города в творчестве современных авторов. Муниципальная художественная галерея.

КУПРЕЯНОВ ПАВЕЛ ЯКОВЛЕВИЧ (1789-1874)

Графический пейзаж, изображающий дорогу средь холмов, исполненный тушью на бумаге и принадле­жащий художественному музею, привлекает зрителя не столько са­мим сюжетом, сколько трогательной надписью внизу под работой.

«Рисовал любезнейший и бесцен­ный друг и брат Павел Яковлевич в 1803-м году вскоре по прибытии сво­ем из деревни, когда я еще жил в га­вани у ПЛ.Хомотьянова, а он еще не был записан в корпусе. Подписал же я сие на конец 1809-го года 8-го но­ября в день моего выезду из Петер­бурга. Александр Купреянов».

Оба брата Купреяновых являлись представителями древнего костром­ского дворянского рода.

Автор рисунка Павел Купреянов родился 4 августа 1789 года в с. Па­тино Солигаличского уезда Костром­ской губернии. В 1806 году окончил курс во 2-м кадетском корпусе, от­куда был выпущен в лейб-гвардии финляндский полк. Он принимал участие в Отечественной войне 1812 года, получив золотую шпагу «За храбрость», и в русско-турецкой войне 1828-29 годов. В 1836 г. он уже генерал-лейтенант. В 1848 г. участву­ет в венгерской кампании, в которой теряет ногу, но получает орден св. Леопольда I степени. Естественно, следует отставка (1849). Он был же­нат на Марии Петровне Малышиной и имел единственную дочь Варвару. Семья проживала в сельце Лобано- во Бронницкого уезда Московской губернии, принадлежавшем жене отставного генерала. Там он и скон­чался 23 марта 1874 года.

Рисунок из Костромского худо­жественного музея был сделан Павлом Купреяновым в 14-летнем возрасте до поступления в корпус, а потому обязан навыками в искус­стве не учебному заведению, а пре­красному домашнему образова­нию, полученному в стенах родо­вой усадьбы Патино, хозяином ко­торой был его отец Яков Дмитриевич Купреянов, отставной поручик, и его жена Клеопатра Александровна, урожденная Юрьева. В семье было шестеро детей: 3 сына и 3 дочери. Двое сыновей - Павел и .Александр Яковлевичи - имели отношение к упо­мянутому рисунку. Александр, сде­лавший пространный комментарий, был старше брата на 3 года. Он стал морским офицером и вышел в отстав­ку капитаном 2 ранга. Поселившись в Патино, Александр Яковлевич в 1822 году женился на Елизавете Ни­колаевне Окуловой, и у них родились 13 детей, в том числе дочь Клеопатра Александровна, родившаяся в 1825 году. Она, как и ее дядя Павел Яков­левич, увлекалась изобразительным искусством, и ее рисунок «Мадонна с младенцем» (1840. Бумага, графит­ный карандаш) исполнен, когда автору было 15 лет.

Каким же образом графические работы Купреяновых попали в Кост­ромской художественный музей? Ответ, видимо, заключен в отчете члена Костромского научного обще­ства Рязановского, посетившего усадьбу в 1919 году. Вот фрагмент отчета: «...В соседней комнате валялись портреты-олеографии Ни­колая I и митрополита Филарета, икона с каким-то святым во весь рост... в гостиной по сторонам висят картины и рисунки... Купреяно- вых ... и портретная галерея Кум- реяновых - старцев и грудных мла­денцев, мужчин и женщин...».

Рязановский привез в Кострому большое количество художественных произведений из Патино, передал их в КНО, откуда они позднее поступили в Костромской краеведческий музей. Как знать, не входили ли в их число и рисунки подростков Купреяновых?

Литература: Русский биографичес­кий словарь. СПб. 1903. Купреянов Па­вел Яковлевич.

ГАКО. Ф. Р-838. Оп.1. Д. 17 (отчет Рязановского).

ЗАЙЦЕВ ИВАН КОНДРАТЬЕВИЧ (1805-1890)

Этому художнику, имеющему непосредственное отношение к Костромскому краю, не повезло. Из многочисленных произведений, созданных здесь, ни одно не дош­ло до нас: они или погибли, или, скорее всего, утратили имя автора и хранятся среди других безымян­ных произведений в фондах кост­ромских музеев. Однако биогра­фия художника известна нам по его мемуарам.

Иван Зайцев - сын крепостного художника помещика Александра Ивановича Ранцева, родился в селе Архангельском Керенского уезда Пензенской губернии, при­надлежавшем его барину. Отец художника Кондратий Зайцев был выучен помещиком в Арзамасской школе живописи А.В.Ступина и писал для Ранцева картины с изоб­ражением вакханок и силенов. Сыну его была уготована та же участь.

После смерти матери помещика и раздела его с братьями Ранцеву досталось имение Высоково Кине- шемского уезда Костромской гу­бернии и 700 крепостных. Вместе с хозяином туда переехал и 13-лет­ний Ваня Зайцев с родителями и пятью сестрами и братьями. После 5-летнего пребывания в Высокове молодого человека, уже постигше­го азы грамоты, в 1824 году отда­ли в Арзамасскую школу живопи­си к академику Ступину на обуче­ние. Ученики рисовали со статуй, с натурщиков, копировали эстам­пы. Ступин брал заказы на иконо­стасы, и дело двигалось отлично. Лучшие работы посылались на академические выставки. Через три года, которые не прошли, а пролетели, Иван Зайцев вернулся в Кострому, а затем в Высоково. Дома он рисовал портреты, кото­рые ему заказывали соседние поме­щики, расписывая церкви и инте­рьеры домов.

В 1829 году Ранцев продал име­ние с крестьянами петербургскому барину Греку. Ивана Зайцева выз­вали в Петербург, где в доме на Гороховой он познакомился с но­вым хозяином Петром Осипови­чем, его супругой Марьей Осипов­ной и детьми Сашей и Женей Гре­ками. Дочь хозяина Женю Зайцев вско­ре весьма удачно нарисовал, и хо­зяин определил его «посторонним» учеником в Академию Художеств. Художник делал успехи, создав ряд отличных работ: портрет писа­теля И.И.Лажечникова, своей жены Г.И. Зайцевой, статского со­ветника М.М.Попова. Позднее ху­дожник работал в городах Орле и Полтаве. С 1848 по 1885 год пре­подавал в Полтавском кадетском корпусе, где в числе его учеников был известный впоследствии ху­дожник Н.А.Ярошенко, написав­ший портрет своего учителя. Умер художник в Полтаве в 1890 году.

Его работы представлены в крупнейших музеях страны - Тре­тьяковской галерее, Русском му­зее и других.

Почетная обязанность костром­ских музейных работников и искус­ствоведов - выявить работы Ива­на Кондратьевича Зайцева среди неатрибутированных произведе­ний своих фондов.

Литература: Воспоминания старого учителя И.К.Зайцева (1805-1887) // Русская старина. 1887. Том 54. С. 663­691. Корнилов П. Арзамасская школа живописи 1-й пол. XIX в. Л-М. 1947.

Библиографический словарь. Худож­ники народов СССР. М. 1980. Том IV. С. 1917.

СОРОКИН ЕВГРАФ СЕМЕНОВИЧ (1821-1892)

Имея в виду настенную роспись церкви Пресвятой Богородицы, автор «Описания Больших Солей» Е.Лаговской в I860 году писал: «Нельзя смотреть без наслажденья на произведение двух художников, Евграфа Сорокина и Иосифа Швы- рева, убравших живописью храм».

Евграф Семенович Сорокин,как и его брат Павел Семенович, уро­женцы Больших Солей Костромской губернии, учились искусству живо­писи у ярославского иконописца и подрядчика Ф.И.Телегина. 19-летний Евграф расписывал в составе артели церковь Вознесения в Ярославле, а в свободное время работал над жан­ровыми картинами.

Посетив в 1841 году Ярославль, император Николай Павлович за­метил картину Е.Сорокина «Петр Великий за обедней в соборе рису­ющего с него портрет А.Матвеева и предугадывает в нем талантливо­го живописца».

Следуя примеру достославного предка, император вызывает Евг­рафа Сорокина в столицу для обу­чения в Академии художеств и на­значает его пансионером кабинета Его Императорского Величества. Художник не посрамил высокого покровителя. Он успешно учился у профессора А.Т.Маркова с 1841 по 1849 год, регулярно получая академические награды: в 1843 - 1- ю серебряную медаль, в 1844 - 2­ю серебряную, в 1845 - 2-ю и 1-ю серебряные медали, в 1847 - 2-ю золотую за программу «Даниил во рву львином», в 1849 - 1-ю золо­тую за программу «Ян Усмович удерживает быка». Эскиз к после­дней картине хранится в Костром­ском художественном музее.

Работы художника регулярно по­являлись на академических выстав­ках 1842,1846, 1849 гг. На каникулы художник уезжал в Большие Соли, где в 1846 году расписал купол Спас­ского храма.

Блестяще окончив Академию Ху­дожеств, Евграф Сорокин был ко­мандирован для усовершенствова­ния пансионером в Германию, Францию и Италию (1850-1859 гг.).

И в чужих землях остались следы его художественной деятельности: он осуществил росписи стен и икон в русских церквях Парижа и Цюри­ха. В 1861 году художник получает звание академика, а спустя семь лет, звание профессора живописи исто­рической за росписи Московского храма Христа Спасителя, причем после заграничной поездки, т.е. с 1858 г., преподает в Московском учи­лище живописи, ваяния и зодчества. Однако возраст дает себя знать. И когда в 1879 году в Больших Солях возникает ремесленная школа с классом рисования, то Евграф Семе­нович, по настоятельному приглаше­нию, возвращается на родину и ста­новится ее преподавателем. Ху­дожник умер в 1892 году.

В Кострому попало несколько десятков графических подписан­ных работ художника через ярос­лавца И.А.Тихомирова в 1908 году, среди которых «Плачь анге­лов над Христом, снятым с крес­та», «Гостосмысл», набросок авто­портрета. Творчество Сорокина любопытно как одна из страниц истории русского искусства, хотя современники порой называли его ложным классиком, закрывающим глаза на действительность.

Литература: Минченков Я.Д. Воспо­минания о передвижниках. М-Л. 1959. С. 220, 315, 2, 341.

Демидов. Очерк по истории, архи­тектуре и резьбе в посаде Большие Соли.

ГАКО. Ф. 838. Оп. 1. Д. 58.

АНТИПОВА ПРАСКО­ВЬЯ ДМИТРИЕВНА (1848 - ПОСЛЕ 1917)

Художница - акварелистка, обучалась в Петербургской школе Общества поощрения художников. Выставляла работы на XVIII выс­тавке «Общества русских акваре­листов», в частности «Улица в с. Маргарите» и «Уголок старого Крейцнаха».

В Костромском художественном музее, в реконструированной гале­рее дворянского собрания, представ­лен большеформатный масляный портрет С.Ф.Купреянова кисти П.Д. Антиповой.

Сергей Федорович Купреянов, многолетний костромской губернс­кий предводитель дворянства (в 1815-1818 и 1830-1845 гг.), прихо­дился родным дедом Прасковье Дмитриевне, урожденной Купрея- новой, появившейся на свет в ро­довой усадьбе Григорьевцево Со- лигаличского уезда, принадлежав­шей ее отцу штабротмистру Дмит­рию Сергеевичу Купреянову.

Фамилию Антипова она получи­ла от мужа - выдающегося учено- го-геолога и высокопоставленного чиновника Горного департамента Алексея Ивановича Антинова, приходившегося по матери двою­родным братом Петру Ильичу Чайковскому. В 1884 году его пор­трет написал И.Е.Репин, а его суп­ругу в 1890 году изобразил В.А. Серов. Бездетная чета проживала в Петербурге с удочеренными пле- мянницами-сиротами, но в 1888 году по отставке от службы А.И.Антипова все вместе перееха­ли на родину Прасковьи Дмитри­евны, взяв с собою для компании художницу Е.Д.Поленову. Они жили в Костроме в новокупленном доме на пересечении Никольской и Покровской улиц, а лето проводи­ли на даче в с. Вожеровке, Нельжевке тож (ныне Межевской район). Художницы много работа­ли.

Из этюдов Антиповой почти ни­чего не сохранилось. Возможно, они находятся в костромских музе­ях в числе неатрибутированных.

В 1905 году Антиповы перееха­ли в Ярославль. Там в 1913 году умирает Алексей Иванович, а вскоре после революции и Праско­вья Дмитриевна. Ее коллекция ху­дожественных произведений посту­пила в Ярославский художествен­ный музей.

Литература: Собко Н.П. Словарь русских художников (XI-XIX вв.). Том 1. СПб. 1893. С. 350.

НОВОСТЛЬСКИЙ ГРИГО­РИЙ НАУМОВИЧ (1814-1879)

Его кисти принадлежат два пор­трета из собрания Костромского ху­дожественного музея, изображаю­щие Дмитрия Николаевича Кожина (1853) и Александра Александрови­ча Вяземского (1840).

Если сбор сведений о моделях, хотя и с трудом, и в небольшом объеме, все же осуществился, то о художнике долгое время все своди­лось лишь к имени.

Изображенный на одном из хол­стов в 1853 году Дмитрий Николае­вич Кожин оказался костромским дворянином, ротмистром кавалер­гардского полка, а с 1829 года от­ставным полковником. Его родная сестра -Варвара Николаевна Кожи­на - была женой художника. Следо­вательно, Новосельский писал пор­трет своего шурина Дмитрия Нико­лаевича Кожина.

Вторая модель художника - А.А.Вяземский, военный офицер в чине поручика - также был кост­ромичом. На ул. Русиной (Советс­кой) до сих пор стоит его дом, где Л.А.Вяземский проживал со своей семьей: женой Варварой Иванов­ной и детьми Александрой. Леони­дом и Владимиром.

Однако Г.Н.Новосельский увеко­вечил свою модель не в Костроме, о чем свидетельствует надпись на обо­роте полотна: «Писан в 1840-м году 6 октября в Москве».

Если бы не высокое качество живописи, то выбор Новосельским моделей из родственно-дружеского окружения навел бы на мысль о не профессиональном, а скорее, люби­тельском статусе художника. Кем же все-таки был Г.Н.Новосельский?

Исчерпывающий ответ на вопрос дал редкий печатный источник - журнал «Театральная библиотека» за 1879 год, и эти сведения подтвер­дили нашу догадку.

Оказывается, Григорий Наумович Новосельский по профессии был вра­чом. оп окончил Московское отделение Медико-хирургической академии, но. кроме этого, проявил себя как драма­тург и композитор. Он, между прочим, написал оперу «Женитьба поневоле» (ему принадлежат и музыка, и либрет­то). Она с успехом шла на сцене народ­ного театра в Москве в 1875 году. Его перу также принадлежат драматичес­кие произведения «Две матери», «Сколько веревку не вить, а концу быть», «Эдип в Коломне» и другие.

В некрологе говорилось: «Живя в деревне по летам, он не переставал изучать искусства, в особенности жи­вопись, в которой в короткое время сделал такие успехи, что мог состя­заться даже с хорошими художника­ми, а портреты его работы реши­тельно поражали всех сходством и жизненностью». Можно добавить, что в этом процессе художнику по­могали его костромские друзья и родственники.

Григорий Наумович умер 27 мар­та 1879 года и был похоронен в Но­водевичьем монастыре. Его супру­га Варвара Николаевна, урожденная Кожина, пережила мужа. Она скон­чалась 1 марта 1903 года и погребе­на рядом с художником.

ПОЛЕНОВА ЕЛЕНА ДМИТРИЕВНА (1850­1898)

Живописец, жанрист п иллюст­ратор русских сказок, родная сес­тра художника Василия Дмитрие­вича Поленова - автора полотна «Московский дворик». Окончила школу Общества поощрения. ху­дожников, где познакомилась и подружилась с Прасковьей Дмит­риевной Антиповой.

Елена Дмитриевна сопровожда­ла супругов Антиповых при их пе­реезде из Петербурга в Кострому по отставке Алексея Ивановича и гостила у них осенью 1888 года. Домой она привезла множество этюдов, один из которых «Улица в Костроме» был написан из окна антиповского дома (Свердлова, 58, ныне снесен). Работа находит­ся в собрании дома-музея В.Д.По­ленова.

В мае 1889 г. художница, по при­глашению подруги, вновь приез­жает в Кострому. Они планируют поездку в имение Антиповых Во- жеровку (Нельшевку тож) Кост­ромского уезда (ныне Межевского Костромской губернии)для сбора предметов прикладного искусства, фольклора и для занятий живопи­сью на плейере. И действительно, Поленова много работает в дерев­не. Ею там написана картина «За чтение», изображающая семейство Антиповых на даче в один из лет­них вечеров. За круглым столом при уютном свете настольной лам­пы обитатели Нельшевки располо­жились в следующем порядке: справа, за рукоделием, Прасковья Дмитриевна, напротив ее - читаю­щая Ольга Юрьевна Каменская, родственница и домашний врач Антиповых, рядом с ними две пле­мянницы - Наталья и Александра, и, наконец, в глубине комнаты, спиной к зрителю, за отдельным столом, занятый своими «поделка­ми» Алексей Иванович Антипов. Незримо чувствуется присутствие еще одного персонажа этой семей­ной идиллии - самой художницы, стоящей невдалеке от стола, за высоким мольбертом. (Это полот­но экспонируется в Ярославском художественном музее).

В Вожеровке Поленова сделала ряд этюдов, которые, впослед­ствии использовала для иллюстра­ций к сказкам «Война грибов» и «Сынко Филипко».

Собрав богатый материал, ху­дожница покидает Кострому.

Через девять лет Антиповы узна­ют о ее преждевременной кончине: она умирает от травмы, получен­ной в дорожной аварии.

Костромской художественный музей располагает тремя этюдами Поленовой: «Зимний день», «Опушка леса», «Пейзаж с фигу­рой крестьянского мальчика». Последний написан во время ее пребывания на костромской земле.

Литература: Г.Панина. Этюды Е.Д. Поленовой // Северная правда. 25 июля 1984.

В.Бочков. Старая Кострома. Костро­ма. 1997. С. 201.

В.Бочков, Е.Сапрыгина. Антиповс- кая коллекция. Костромская старина № 3, 1992.

КОЛЕСОВ ВЛАДИМИР АЛЕКСЕЕВИЧ (1869-1928)

Реконструированная портретная галерея Костромского дворянско­го собрания,экспонируемая в од­ном из зданий художественного музея, имеет в своем составе порт­рет предпринимателя и мецената Ф.В.Чижова кисти художника В.А.Колесова. Им же написаны несохранившиеся или невыявленные портреты Г.Н.Макарова и А.А.Лопухина из той же галереи.

Художник приехал в Кострому в начале 1890-х годов вместе с мо­лодой женой Еленой Николаевной Колесовой. Он происходил из мос­ковской семьи профессионального художника Алексея Михайловича Колесова, работы которого пред­ставлены в престижном собрании Третьяковской галереи. Сам Вла­димир Алексеевич в 1890 году окончил Московское училище жи­вописи, ваяния и зодчества и по приезде в Кострому преподавал рисование и черчение в местных училищах - Чижовском (с 1903 по 1907) и Епархиальном (с 1907 по 1916), недолгое время после рево­люции преподавал черчение в школе печатников.

В конце 1903 года он открыл в Костроме частную художествен­ную школу (в доме Репковой, на­против губернской больницы), ко­торая просуществовала до 1915 года.

После смерти жены (она умерла в 1910 году) Владимир Алексеевич женился вторично. У него было трое детей - сын и две дочери. И жен, и детей он увековечил в пор­третах.

Один детский портрет - «Девоч­ка в голубом платье» - имеется в собрании Костромского художе­ственного музея.

В.А.Колесов как художник- станковист участвовал в выставке КОАХРа в 1922 году. Но он был художником широкого профиля. Вместе с другом Борисом Царна- хом Колесов расписывал киноте­атр «Пале», оформлял социалисти­ческий рабочий клуб, писал деко­рации к спектаклям.

Умер он в Костроме осенью 1928 года.

Литература: Колесов Владимир Алексеевич. Каталог выставки. Костро­ма. 1991.

Подготовила Елена САПРЫГИНА

Архивариус

Конечно, Кострома нашла свое отображение и в творчестве других, более известных худож­ников, о которых в «Губернском доме» уже писалось. Это Б.М.Кустодиев, А.Н.Бенуа, бра­тья Никонор и Григорий Черне- цовы... А так гравюры и акваре­ли с видами Костромы стали по­являться еще в начале XIX века. Среди графических работ особое место занимает «Панорама Кос­тромы» Таратоева, которая дает представление о церквах и па­мятниках города. Заметны ри­сунки П.П.Свиньина и Е.М.Ко­ренева. В середине XIX века па­мятным местам Костромы посвя­тил серию акварелей и рисунков А.П.Боголюбов.

В конце века виды Костромы, особенно ее фабричного района, создает Н.Н.Гриценко. В начале XX века городские сюжеты находят место в картинах P.P.Фалька и П И. Петровичева. Первый пи­шет базары, пристани, лавки, второй - Сусанинскую площадь и ярмарку. В 20-30-е годы костромские художники Н.П.Шлеин, Б.Н.Царнах, А.А.Шепелев, Н.А.- Соболев, А.А.Лихачев запечатле­ли на своих полотнах облик старой Костромы - тихие улочки и двори­ки, Ипатьевский монастырь, тор­говые ряды. Эту же тему продол­жают и развивают в своем творче­стве современные костромские ху­дожники М.С.Колесов, С.С.Румян­цев, В.И.Рассыпное. А.П.Мухин и многие другие. К знакомым сю­жетам прибавляются новые, из исторического прошлого Кост­ромы в работах А.П.Белыха, В. П. Карпова, В. А. Кутилина, М.Л. Сергеева, М.А. Салмова... Замечательны гобелены с вида­ми Костромы - авторы Е В.Рад­ченко и Е.В.Семенова, офорты А.А.Мариева.

Живописные произведения, за­печатлевшие облик древнего волжского города, хранятся в музеях разных городов и стран, в том числе в Государственном русском и Государственном исто­рическом. Государственной Тре­тьяковской галерее. Небольшая часть из них находится в фондах Костромского художественного музея, который с 60-х годов про­шлого века был цен гром художе­ственно-выставочной жизни го­рода. Шесть лет тому назад в Костроме открылась муници­пальная художественная гале­рея.

О расширении пространства

Муниципальная художествен­ная галерея недавно отметила свое круглое пятилетие плюс некруглый год. Юбилей, конечно, скромный по сравнению с древ­ним городом, который она пред­ставляет. Однако для города, как и человека, уставшего от серости и монотонности, появ­ление любого нового культурно­го пространства - событие и даже праздник.

Когда-то в начале 20-х годов, в годы НЭПа, колбасники тоже жили лучше, чем художники, но, надо сказать, не гнушались тог­да прекрасным. Побольше было и меценатов из среды деловых людей. Увы, сегодня в нашем ис­кривленном пространстве вы­нуждены мы все время поправ­ляться: «так называемые дело­вые люди», «так называемые новые русские»... Кто знает, когда народятся в России новые Третьяковы, Мамонтовы, Чижо- вы... Но ждать их нужно, ина­че они не придут никогда.

Что думают об этом сами участники «процесса», популя­ризаторы искусства, хранители и собиратели живописи? Наш разговор с директором муници­пальной галереи Верой Павлов­ной Прямиковой о той роли, которую могло бы сыграть это учреждение в культурной жиз­ни города.

Когда-то в 20-х годах у нас в Костроме был музей живопис­ной культуры - явление уни­кальное не только для нашей Костромы, но вообще для Рос­сии. Музей нового типа, кото­рый собирал произведения со­вершенно по другому принципу: не по хронологическому, а по интересу к новому материалу, новым идеям, новым концепци­ям искусства. Это была идея Кандинского. И вскоре она на­шла развитие в сети небольших музеев в провинции. В частности в Костроме это дело возглавил Николай Николаевич Купреянов. Так в Костроме появилось око­ло 40 превосходных работ рус­ского авангарда. Занимаясь твор­чеством Купреянова, работая в архивах, изучая документы, я почему-то увидела тесную связь с этой идеей развития живопис­ной культуры, с тем, какое место в городе может занять галерея современного искусства, которая впоследствии может перерасти в музей современно­го искусства.

Наша галерея оказывает пред­почтение работе с художника- ми-новаторами, с художниками, которые предлагают новые идеи в искусстве, культуре, хотя мы отдаем дань и художникам-традиционалистам.

К сожалению, дефицит мате­риальных средств, а значит, и возможностей, затрудняет осу­ществление больших и сложных проектов. А сейчас очень инте­ресно соединять художествен­ные явления, которые происхо­дят в целом ряде районов, об­ластей нашей страны, не замы­каясь в узких рамках одного го­рода, смотреть, как эти художе­ственные явления развиваются... Нужны поездки, изучение худо­жественного процесса, возмож­ность привезти выставки, хоро­ший экспозиционный инвентарь, чтобы показать действительно оригинальные вещи интересно и нетрадиционно.

Что касается общей идеи организации музея современно­го искусства, то главное здесь - собирание оригинальной кол­лекции работ художников, и не только костромичей, но всех, кто интересно, ярко мыслит в искусстве, чтобы создать кол­лекцию, которая будет интерес­на для многих по своему содер­жанию, эстетическим принци­пам, чтобы иметь возможность не только показывать зрителю, что происходит в современном искусстве, но и вовлекать его в сферу культурной коммуника­ции.

Время, которое мы отобрали, - это последняя треть XX века с устремленностью в XXI век. Так уж сложилось, что первые вещи в коллекции относятся к этому периоду.

Второе направление, без ко­торого трудно представить себе галерею, - это издательская деятельность. Она дает возмож­ность снабжать выставки букле­тами, авторскими текстами и имеет цель знакомить наших читателей с тем, что происхо­дит в культуре и искусстве. Не случайно появилась газета «Га­лерея», истоки ее тоже можно увидеть в истории - в тех же 20-х годах выходили в Костро­ме интересные альманахи: «Ис­кусство в провинции», «Искус­ство в Костроме», которые даже в то очень сложное и жесткое время говорили о про­блемах искусства и культуры. И как мне представляется, такое издание в городе крайне необ­ходимо. Главное, здесь можно говорить на профессиональном языке искусства и обсуждать довольно сложные проблемы.

- Скажите, у галереи сложил­ся свой круг друзей?

- Из Ярославского центра со­временного искусства АРС-Форум есть отклики, и надеемся, это будет интересно тем, кто занимается в городе культурой. Конечно, в планы входят связи с центрами современного искус­ства, которые существуют и в Москве, и в Калининграде, с другими новыми музеями и га­лереями, которые занимаются сходными проблемами, - всем любопытны процессы, происхо­дящие сегодня в искусстве. Речь идет об обменных выставках, о других совместных проектах. Кроме того, очень хотелось бы познакомить костромичей с ис­кусством и культурой наших восьми городов-побратимов. Ин­тересно показать то, что проис­ходит в наше время в других странах. Хотелось бы проводить и конкурсы, и семинары, и кон­ференции - все то, чем живет искусство и. культура - это и есть создание среды общения. И, конечно, крайне необходима для исследовательской работы биб­лиотека, научный архив наш уже появился. Хотелось бы со­здать свой издательский центр, издавать и книги, и каталоги, а может быть, и журнал по про­блемам искусства и культуры (ежегодный альманах).

- Из всех идей какие галерее удались?

- Во-первых, появилась кол­лекция живописи и графики, которую можно показывать зри­телю, что и было сделано в день 5-летия галереи, получи­лась коллекция, на мой взгляд, довольно интересная.

Начало издательского центра положено изданием газеты «Га­лерея». Каждая выставка сопро­вождается по крайней мере буклетом, афишей, пригласи­тельным билетом, и это все делается силами наших сотруд­ников.

- Какие контакты с попечи­телями, деловыми людьми есть у галереи?

- Есть, конечно, у галереи партнеры для сотрудничества. Надеемся, что найдутся точки пересечения с ними и в изда­тельской деятельности, и в фор­мировании коллекции. Такие контакты полезны: надо назвать тех, кто помог нам собрать кол­лекцию, - это первые ласточ­ки, те, кто помогает сохранять художественную культуру. Если в крупных городах процесс этот идет довольно активно, то у нас все еще только начинается. Фонд содействия развитию горо­да Костромы. ОАО «Фанплит».

ООО «Костромарегионгаз». агентство недвижимости «Конти­нент» г. Костромы и некоторые другие организации, с которых начал формироваться наш круг друзей.

- А есть у вас проект-фэн­тези?

- Галерея впоследствии могла бы расшириться до культурно­го центра. Я имею в виду музы­кальную и культурную деятель­ность, занятия с детьми творче­ством. То есть речь идет о рас­ширении культурного простран­ства в разных отношениях. Зри­тели спрашивают: «У вас есть коллекция, где бы ее можно было посмотреть?» То есть рано или поздно зайдет речь и о рас­ширении экспозиционных пло­щадей, фондовых помещений. А если расширяться до культур­ного центра, то это и поиск новых помещений для детского творчества, концертной деятель­ности. Парковая зона, которая находится перед нами, может перерасти в парк культуры: практика такая есть в Ярослав­ле. Идеи все не новы: парк при музее, но это большой труд, нужны большие материальные и творческие вклады.

- И такие творческие вклады тоже бывают?

- А как же. Вот недавно ху­дожник Владимир Муравьев подарил галерее 39 своих кар­тин. В связи с этим обдумывается большой проект ретроспектив­ной выставки из истории русско­го авангарда, где такие извес­тные имена, как Николай Шу­валов, Владимир Муравьев, Алексей Козлов, будут широко представлены. Сейчас готовится выставка творчества Алексея Козлова, собирается материал, еще неизвестный зрителю, лю­безно предоставленный нам другом Алексея Козлова худож­ником Георгием Вопиловым.

Беседовала Татьяна ГОНЧАРОВА

Губернский дом