Рабочие на улице перед клубом «Красный ткач»

Путь провинциального рабочего и крестьянина во власть в годы Гражданской войны
(на материалах губерний Верхнего Поволжья)

Придя к власти, большевистская партия столкнулась с массовым бойкотом большинства старой интеллигенции и бюрократии. Произошел фактический коллапс всей системы центрального и местного государственного управления. Поэтому РКП (б) вынуждена была приступить к формированию собственных партийно-советских и хозяйственных кадров, в которых ощущалась огромная потребность. Сообщения об отсутствии работников и просьбы прислать их поступали в Центральный Комитет из различных городов и деревень страны. С 5 июня 1918 г. по 4 февраля 1919 г. только в одной из книг Центрального Комитета было зарегистрировано более 90 требований на многих работников: агитаторов, организаторов, лекторов, редакторов газет, руководителей партийных и советских органов [14, л. 1–24].

Добиться решения этой проблемы можно было путем прямого выдвижения рабочих и крестьян во властные структуры всех уровней. Выдвиженчество было сложным общественным явлением, в котором различаются две стороны – социальнополитическая и производственно-техническая. Во время революции, и особенно Гражданской войны, превалировала первая сторона. Необходимо было заткнуть брешь, образовавшуюся в командном составе Красной Армии и в государственном управлении. Эта проблема осложнялась очень сильным классовым неприятием, существовавшим в те годы практически ко всем представителям государственных служащих непролетарского происхождения. Кроме этого, рабочие и крестьяне, выдвигаемые на ответственную работу, были плохо образованны и практически некомпетентны. Оторванные от привычной для них жизни, мало или совсем не подготовленные к новой руководящей деятельности, чувствуя себя неуверенно, они с трудом в зрелом возрасте осваивались с совершенно новой обстановкой, условиями и характером работы, распорядком дня.

Основной формой выдвижения на ответственные посты в годы Гражданской войны были партийные и военные мобилизации. Сам этот процесс целиком и полностью зависел от партийных органов, которые подбирали кандидатов на все основные должности. Советы утверждали и выполняли их распоряжения. Так, Владимирский губисполком телеграфировал в губком: «...Если губком кандидатов в политические комиссары в советские хозяйства выдвинул, то будьте добры назвать их фамилии и об утверждении кандидатов будет поставлен вопрос на первом заседании исполнительного комитета» [4, л. 154] (орфография и пунктуация первоисточников сохранены. – Д.В.). Часто от вмешательства центральных партийных органов страдали местные партийные комитеты. Такое вмешательство происходило по двум направлениям. Во-первых, ЦК назначал на ответственные должности, не спрашивая мнения местного комитета. Тем самым создавалась безотчетность назначаемого ЦК перед комитетом. С другой стороны, назначаемый не всегда являлся лучшим и подходящим для этой должности. Во-вторых, ЦК РКП (б) «выдергивал» работников без присылки на их места.

По данным Всероссийской промышленной и профессиональной переписи, на 31 августа 1918 г. в 33 европейских губерниях страны было зарегистрировано 940 тыс. 109 рабочих, из них 24 тыс. 193 чел. занимали какую-либо должность (выборную или по назначению) в аппарате управления и в общественных организациях. По количеству выдвинутых рабочих на первом месте стояли текстильщики (5 тыс. 494 чел.), на втором – металлисты (3 тыс. 600 чел.), на третьем – рабочие пищевой промышленности (2 тыс. 336 чел.), на четвертом – рабочие полиграфического производства (2 тыс. 221 чел.) [10].

В 1917–1918 гг. около 30 председателей губисполкомов по своему социальному происхождению являлись выходцами из рабочих и крестьян. По данным 39 губерний, в 1920 г. членами губисполкомов были 1 тыс. 100 чел., из которых рабочие составляли 36,5%. Более 50% среди них были люди с низшим образованием. В 1920 г. в 48 губерниях насчитывалось 6 тыс. 751 чел. членов уездных исполкомов, при этом 53% приходилось на долю рабочих и крестьян. Более 68% работников исполкомов уездных советов имели только низшее образование [3].

Еще больше рабочих было на партийной работе. К лету 1919 г. в Информационном отделе ЦК РКП (б) имелись сведения о 146 из 277 укомов партии 28 губерний с характеристикой 737 членов уездных комитетов РКП (б). Среди членов укомов более 52% являлись рабочими. Основную массу членов укомов составляли молодые коммунисты, выдвинутые на партийную работу. Исключительно партийными работниками были только 9%, тогда как 85% членов укомов одновременно выполняли и советскую работу (члены уездных исполкомов, заведующие отделами, инструкторы и т.д.) [11]. Эти данные ярко свидетельствуют о том, что партийные и советские кадры формировались, главным образом, за счет выдвиженцев-рабочих, занимавших из-за нехватки кадров несколько постов.

Эта практика была характерна и для губерний Верхнего Поволжья. Так, Федор Иванович Шаталов родился в семье крестьянина-бедняка Нижегородской губернии. В 18 лет он поступил на разные подсобные работы Сормовского завода, служил в царской армии. В 1917 г. солдаты Муромского гарнизона избирают его во Владимирский губернский совет солдатских депутатов. В июне 1917он вступил в члены РСДРП (б), а в июле зачислен в формируемый отряд Красной гвардии. После слияния губернских Советов солдатских и рабочих депутатов в октябре 1917 г. Шаталов становится секретарем Объединенного Совета и работает в этой должности до марта 1918 г., когда на четвертом губернском съезде Советов он был избран членом губернского исполкома. Затем Шаталов, как член исполкома, занимал различные должности: зам. зав. губернского отдела труда, зам. председателя губисполкома. Одновременно с этим он был заведующим губернским отделом управления и членом коллегии губчека. В 1920 г. Шаталов назначается председателем отдела революционного железнодорожного трибунала Московско-Курской, Нижегородской и Муромской железных дорог. А год спустя он – начальник управления химической и сельскохозяйственной промышленности Владимирского губсовнархоза. И везде, как утверждают документы тех лет, с порученными обязанностями справлялся [5, л. 3–6].

Для ускоренной подготовки выдвиженцев Сов­ нарком постановлением от 24 марта 1920 г. предлагал организовывать на местах специальные краткосрочные курсы, которые дали некоторые результаты. Во-первых, постепенно начинает складываться определенная система подготовки кадров через курсы различных уровней. Во-вторых, плохо или хорошо, но проблема кадров постепенно решалась. Многие рабочие, прошедшие через систему курсов, возглавляли промышленные предприятия. Правда, следует отметить, что в большинстве случаев выдвинутые на руководящие посты рабочие осуществляли общее руководство, а старые специалисты, без которых обойтись было невозможно, возглавляли управление отделов и участков, требовавших конкретных специальных знаний.

В условиях Гражданской войны, яростного классового антагонизма, разрухи и неразберихи выдвижение не всегда было равноценным. Многие рабочие и крестьяне преданно служили новой влас­ти, искренно считая ее своей. Насколько позволяли физические и интеллектуальные силы, они стремились сохранить и упрочить власть рабочих и крестьян.

Но были случаи, когда на ответственных должностях оказывались не только некомпетентные люди и карьеристы, но и просто деклассированные уголовные элементы, которые действовали под лозунгом: «Грабь награбленное». Факты беззакония новых властей наиболее ярко проявлялись в дальних, глухих уездах. Так, в Ковернинском уезде Костромской губернии, по мнению проверяющих из губкома, «надо начинать снова Октябрьскую революцию. Ни изб-читален, ни партийной, культурной, ни вообще советской работы там не было и нет. Ответственные работники-коммунисты постоянно пьянствуют, сдружились с кулаками. Есть факты насилия при толпе, порки шомполами, продажи бандитам, форменное ограбление крестьян» [18, л. 21].

А в иваново-вознесенской газете «Рабочий край» под заголовком «Лики революции» была напечатана статья о волвоенкоме Егоре Стягове. До революции он жил в плохой избенке на краю села, бедствовал, хозяйства не вел. С первых дней революции Стягов – самый яростный и неистовый большевик, объявляет войну местной буржуазии. Выступая на сходках и сборах, он не называл богачей иначе, как гадами, гнусами, кровососами. Был выдвинут в волисполком, где занял место военного комиссара. Сделавшись «властью», он повел еще более ожесточенную борьбу с буржуазным элементом. Бывшие торговцы носили ему воду, дьякон топил баню. Все были обложены непомерными налогами [12; 28 сент.].

Правда, бывали случаи, когда сами выдвиженцы понимали несостоятельность своего пребывания в той или иной должности и просили их снять. Так, заведующий советской милицией 1-го района г. Шуи, после трехмесячного исполнения этих обязанностей, просит освободить его от них, так как, не имея опыта, не чувствуя больших организаторских сил, он убедился, что пользы для порученного дела приносит мало. В письме содержалась просьба о возвращении его на фабрику. Другой выдвиженец требует снять его с должности инспектора труда, так как не справляется, и категорически заявляет, чтобы его никуда не передвигали, иначе будет приносить только вред [1].

Таким образом, после Октябрьской революции и в годы Гражданской войны выдвижение рабочих и крестьян делало лишь первые шаги и было призвано ликвидировать колоссальный дефицит специалистов, которые должны были еще и получить хоть какое-нибудь общее или специальное образование. Начальное образование для советскопартийной работы и дальнейшего продвижения во власть рабочие и крестьяне могли получить в советско-партийных школах, которые стали открываться сразу после октябрьских событий 1917 г. На третьем Всероссийском съезде совпартшкол в 1923 г. Н.М. Покровский вскрыл цель и сущность этих учебных структур: «К нам приходят люди еле грамотные, – говорил он, – т.е. такого рода материал, который для высшей школы во все времена и во всех местах признавался негодным. И, однако, в силу того, что этот материал, который приходит в таком сыром виде, призван управлять такой большой страной в чрезвычайно тяжелых условиях, нам приходится – хотим мы этого или не хотим – делать из этих людей идеологов нового учения, но не тем путем, каким шел старый строй – сначала низшая, потом средняя и затем уже высшая школа. Советско-партийные школы делаются образцами, по которым мы будем строить наши вузы вообще» [13].

С возникновением СПШ предполагалось, что их выпускники будут заниматься агитационнопропагандистской работой. Так, в 1919 г. перед Иваново-Вознесенской партийной школой ставилась цель – попытаться изменить отрицательное отношение рабочих к продовольственной политике советской власти [12, 10 дек.]. Кроме того, советско-партийные школы предназначались для ускоренной подготовки выдвиженцев из рабоче-крестьянской среды для работы на низшем и среднем уровне партийно-советских, профессиональных и культурно-просветительских учреждений.

В губерниях Верхнего Поволжья совпартшколы открывались в 1918–1920 гг. В большинстве своем они возникали без учета материальных и других возможностей губернии или уезда. Не было разработано общих условий их комплектования и финансирования. Отсутствовали единые учебные планы и программы. Например, программа общетеоретического курса Ярославской губернской школы партийной и советской работы включала 10 предметов, а программа Иваново-Вознесенской губернской партийной школы – 18 [5, л. 111; 14, л. 2]. Структура школ была самая разнообразная. Они отличались названиями и сроками обучения. Очень плохими были материальные условия, в которых приходилось им работать. Так, в отчетном докладе зав. Ярославской совпартшколы за 1920 г. сообщалось, что школа «открыта без серьезной предварительной организационной работы» [15, л. 18.]. Она размещалась в большом, но неприспособленном здании бывшей гостиницы: без электрического освещения, водопровода. В комнатах, предназначенных для общежития, были выломаны полы, выбиты стекла и не работали дымоходы. Бывшая слушательница Ярсовпартшколы вспоминала, что приходилось спать на топчанах с матрацами и подушками из древесных стружек. В день получали 200 гр. хлеба с разными примесями, утром и вечером – по ложке сечневой каши, в обед – обычно жидкие щи и опять сечневая каша или картошка. Раз или два в неделю давали по кусочку конского мяса [9].

В годы Гражданской войны организация совпартшкол и их работа осуществлялись полувоенными методами. Так, Владимирский губком сообщал в ЦК о том, что принято решение об открытии в каждом уездном городе партийной школы [14, оп. 12 (орг.), д. 55, л. 65]. Всем уездам 5 июня была направлена телеграмма с требованием, чтобы уже 1-го июля эти школы приступили к работе.

Открытие Яргубсовпартшколы вообще приравнивалось «к выполнению боевой задачи, от которой зависит укрепление и расширение завоеваний Октябрьской революции» [16, л. 12]. Каждый курсант, имевший свободное время, обязан был уделять его практическим занятиям. Весь день его строго расписывался по часам: с 10 утра до 14 дня – посещение лекций; с 14 до 18 часов – обязательное чтение книг в библиотеке и с 19 до 22 вечера –собеседования и написание рефератов. Курсантов, пропускавших занятия, подвергали трехдневному аресту при гарнизонной гауптвахте [17, л. 12].

Неподготовленность, неорганизованность и отсутствие материальных средств приводили к тому, что многие партийные школы очень быстро прекращали свое существование, особенно в уездах. Так, из 11 уездных партийных школ Владимирской губернии через несколько месяцев после открытия работало только четыре [7, л. 143]. Формулировка их закрытия была следующей: «Немедленно закрыть школу во избежание лишних материальных затрат на содержание курсантов, а ровно во избежание продолжения траты времени на бесцельную подготовку и чтение лекций» [8, л. 129].

Даже губернские школы не всегда имели возможность работать на постоянной основе. Например, Костромская школа за период с 1918 г. по 1920 г. дважды закрывалась, но потом опять открывалась. Но все же опыт ее деятельности представляет большой интерес. Заведующим школой был назначен М.С. Степанов, прибывший в Кострому летом 1918 г. из Петрограда. Преподавателями являлись ответственные работники Н.П. Растопчин, В.А. Невский, Н.Н. Прохоров и др. Наиболее прилежных и способных курсантов предполагалось направлять в дальнейшем в Москву для поступления в Социалистическую академию общественных наук или Коммунистический университет им. Я.М. Свердлова, что и делалось по мере возможности. Первые выпускники Костромской СПШ в составе большой группы агитаторов-организаторов проводили на местах партийно-политическую и организационную работу [19, л. 18; 20, л. 41].

Как бы то ни было, в каждом губернском и ряде уездных (Любим, Данилов, Кологрив, Александров, Муром, Шуя и т.д.) городов периодически проходили выпуски курсантов совпартшкол. По неполным данным, за период Гражданской войны в этих учебных заведениях прослушали специальные курсы около одной тысячи человек [2, с. 145].

В отличие от других учебных заведений, деятельность СПШ была наиболее жестко привязана к общей партийно-политической линии. Так, в условиях войны перед ними на первом плане стояла задача в кратчайший срок подготовить работников для агитационного обслуживания, особенно в рядах Красной Армии. Многие выпускники прямо из школы направлялись в действующую армию. А потребность в таковых постоянно возрастала в связи с введением института военных комиссаров, созданием политотделов и т.д.

К концу Гражданской войны центральные органы предпринимают более действенные меры с целью поставить под контроль деятельность совпартшкол. 7 августа 1920 г. издается циркуляр ЦК и Наркомпроса, в котором говорилось о необходимости плановой организации теоретической и практической подготовки рабочих и крестьян к партийной и советской работе. Но кардинальным образом отношение к процессу выдвижения рабоче-крестьянской массы во власть и их обучения в советско-партийных школах изменится только с переходом к нэпу [2, с. 117].

1. Волков Д.А. Выдвиженчество – своеобразный путь формирования новой интеллигенции после Октябрьской революции // Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова. – 1997. – No 3. – С. 40.

2. Волков Д.А. Формирование интеллигенции из рабочих и крестьян в 1917–1925 гг.: противоречивый опыт и уроки (по материалам государственных, партийных и общественных организаций Верхнего Поволжья): дис. ... канд. ист. наук. – Кост­рома, 1993.

3. Гимпельсон Е.Г. Советы в годы иностранной интервенции и гражданской войны. – М., 1968.С. 496–499.

4. Государственный архив Владимирской области (ГАВО). – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 159.

5. ГАВО. – Ф. 3924. – Оп. 1. – Д. 3.

6. ГАВО. – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 525.

7. ГАВО. – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 345.

8. ГАВО. – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 20.

9. Дзервет Т.М. В губернской совпартшколеУтро комсомола. – Ярославль, 1989. – С. 8.

10. Миловидов В.Л. Выдвижение рабочих и крестьян на партийно-советскую работу – важнейший путь формирования кадров (1918–1925 гг.) // Сб. науч. трудов. – Вып. 32. Общест. науки. – Ярославль, 1972. – С. 11–12.

11. Миловидов В.Л. Выдвиженчество – важнейший путь формирования партийно-советских кадров для деревни (1917–1925 гг.) // Социальнополитическое и экономическое развитие советской деревни. – Ярославль, 1979. – С. 117.

12. Рабочий край. – 1919.

13. Протоколы III Всероссийского съезда совпартшкол. Стенографический отчет. – М., 1924. – С. 9.

14. Российский Государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). – Ф. 17. – Оп. 4. – Д. 142.

15. Центр документации новейшей истории «Государственный архив Ярославской области» (ЦДНИ ГАЯО). – Ф. 1. – Оп. 27. – Д. 437.

16. ЦДНИ ГАЯО. – Ф. 1. – Оп. 27. – Д. 437.

17. ЦДНИ ГАЯО. – Ф. 1. – Оп. 27. – Д. 437.

18. Центр документации новейшей истории Костромской области (ЦДНИКО). – Ф. 679. – Оп. 1. – Д. 35.

19. ЦДНИКО. – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 87.

20. ЦДНИКО. – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 495.

(на материалах губерний Верхнего Поволжья) В статье, на основе широкого круга источников, статистического материала и исследовательской литературы, рассмотрены проблемы включения рабочих и крестьян в систему государственного управления местных и центральных органов власти в годы Гражданской войны. Показано, что в этот период, пополнение рабоче-крестьянской массой руководящих постов в партийных, советских и хозяйственных учреждениях шло, прежде всего, через их прямое выдвижение. В статье проанализированы как положительные, так и отрицательные последствия этого явления. Однако выдвиженцы без какого-либо, даже начального образования, как показала практика, были практически бесполезны. Поэтому сразу же формируются различные краткосрочные курсы их подготовки и, конечно же, советско-партийные школы, в которых процесс подготовки выдвиженцев, по сравнению с курсами, осуществлялся более последовательно. В статье выявлены сложные и противоречивые процессы этого варианта подготовки выдвиженцев для осуществления ими властных функций.

Ключевые слова: Гражданская война, провинция, власть и общество, выдвиженчество, РКП (б), совпартшколы.