Церковь Воскресения на Дебре

О церкви Воскресения на Дебре сказано много. Она принадлежит к наиболее почитаемым и, вероятно, наиболее художественно значимым костромским культовым зданиям.

Чем же привлекает она внимание и прихожан, и исследователей, и просто любителей русской старины? Своей древностью? Но в Костроме были и более древние храмы – тот же собор Богоявленского монастыря, построенный во времена Ивана Грозного, или, не дошедший до нас, Успенский кафедральный собор Кремля, имевший ещё более почтенный возраст. Однако неизменной популярностью, особенной душевной любовью пользовался именно храм на Дебре. Как большинство приходских церквей, он не велик, но особой благодатью веет от его потемневших стен, от могучего пятиглавия с золотыми крестами, резных белокаменных стен на Святых воротах.

Наша страна дала миру немало совершенных созданий духа, но мы часто встаём в тупик при вопросе: кто же это сделал? За ничтожными исключениями, мы не знаем имён строителей прославленных храмов, монастырей, многих зданий светской архитектуры.

Целиком относится это и к Костроме. Мы слышали о С. А. Воротилове – строителе Богоявленского собора Костромского кремля, знаем о П. И. Фурсове, построившем пожарную каланчу и гауптвахту, о В. В. Стасове, проектировавшем Табачные ряды. Но что мы можем сказать о строителях Ипатьевского монастыря? Разве припомним о Леонтии Мазухине, надстроившем в конце XVII в. третий этаж над Настоятельским корпусом. Между тем имена создателей Троицкого собора и звонницы для нас тайна. Неизвестны и имена строителей многочисленных костромских храмов старого города, канувших в небытие в период «культурной революции» 30–40-х годов. Чудом избежала уничтожения церковь Воскресения на Дебре.

В Писцовой книге 1628 г. упоминаются церковь «древяна, верх шатровой, Воскресения Христово да вверху предел Христовы мученицы Екатерины» и «церковь другая с трапезою древяна, клецки, Козмы и Домьяна»*.

О времени постройки нынешней Воскресенской церкви, пусть с неизбежной долей вероятности, достаточно подробно сказано в статье А. В. Кильдышева**.

Хочется сказать о другом. К. Исаков***, как и другие костромские купцы, бывал в вологодских землях, в частности, в Великом Устюге. Несомненны деловые связи костромичей с купцами и строительными подрядчиками этого северного края. Именно к середине XVII в. относится появление в Костроме церкви Вознесения на Дебре, в системе декора которой так живо проступают мотивы вологодских Кирилло- Белозерского и Ферапонтова монастырей. Тоже можно сказать о нашей церкви. В её облике нельзя не увидеть явного сходства с Вознесенской церковью Великого Устюга, построенной в 1648 г. на средства купца Никифора Ревякина. Северный, Трёхсвятительский придел костромского храма, его декор и особенно наличники окон – совершенная копия великоустюжского образца.

Как ни один костромской храм, Воскресенская церковь поставлена свободно, незатемнённо. Чувствуется, что место для неё готовили заранее, скорее всего, в стороне от стоявшей ещё деревянной Воскресенской церкви. Мы не знаем, где стоял прежний деревянный храм, но, помня давний обычай ставить церкви на возвышенном месте, можно предположить, что стоял он к востоку, на кромке крутого спуска к Волге. Освящён каменный Воскресенский храм в 1652 г.

По композиции, соотношению внутренней структуры и декора его можно отнести к переходному периоду в истории русской культовой архитектуры. Исходный тип в этой эволюции – крестово-купольный храм с внутренними столбами и закомарами, соответствующими системе сводов. В Костроме он был представлен Успенским собором Кремля, Богоявленским монастырским собором и отчасти Троицким собором Ипатьевского монастыря. Архитектурный декор этого типа храмов, как правило, сдержан.

Возникший в начале XVII в. тип зального храма, где пространство четверика не членится внутренними столбами, а перекрывается единым четырёх лотковым сомкнутым сводом с единственной световой главой, в Костроме представлен Спасской церковью за Волгой (1687 г.) и Ильинской церковью на улице Русиной (1690-е гг.). Они ярко декоративны; закомары, завершающие фасады четверика у них, скорее, символичны, ибо не соответствуют его внутреннему перекрытию.

Воскресенский храм на Дебре конструктивно тяготеет к первому типу, но в наружном декоре во многом принадлежит уже к последующей эпохе. Впрочем, как свойственно вообще костромской школе, архитектурный декор здесь гармонично соподчинён композиции храма, а масштаб общего человечен и по-провинциальному уютен. В костромских церквах не увидишь преувеличенных размеров и меркантильной суховатости современных им ярославских храмов. Художественный строй костромских храмов обращён к непосредственному чувству человека, но не к его гордыне.

Храм Воскресения на Дебре 1946 г.

Воскресенская церковь состоит из поднятого на подклет четверика с трёхчастной алтарной апсидой и с трёх сторон окружена трёхъярусными сводчатыми галереями. Три каменных шатровых крыльца – с запада, севера и юга – связывают её с пологим, обращённым к Волге, зелёным склоном. Пятиглавие четверика дополняет главка Трёхсвятительского при дела. Он примыкает к северной стене четверика и один нарушает строгую осевую симметрию. Полукруглая апсида северного придела, соседствуя с тройной алтарной частью четверика, находит отклик в апсиде южного, Екатерининского придела, возникшего в XIX в. Таким образом, храм имеет пять апсид. Екатерининский придел не имеет главы и внешне, не считая апсиды, ничем не выделяется. Крестовые своды над четвериком опираются на внешние стены и четыре внутренние опоры, две из которых имеют вид мощных прямоугольных столбов, выходящих в интерьер молельного зала, два восточных столба

переходят внизу в предалтарную стену с прислонённым к ней иконостасом. Перекрывающая четверик четырёхскатная железная кровля относится к XVIII в. При исследованиях 1962 г. выяснилось, что в основаниях всех пяти глав, под кровлей, сохранились килевидные кокошники и то, что пазухи тройных закомар на фасадах были заложены позднее. Тогда же найдены остатки дополнительных закомар в основаниях большой и малой глав, придававших четверику ступенчатый силуэт. Попутно, при обследовании основания шатров, над крыльцами найдены остатки второго яруса кокошников коробового очертания, но без килей. (Тогда же они были восстановлены, а позднее закладки между нижними кокошниками разобраны).

Аналогичная, трёхъярусная корона кокошников найдена была тогда и в основании главы Трёхсвятительского придела. Скрытые до сих пор под поздней кровлей два верхних яруса их поставлены непосредственно на сомкнутый свод придела. И, наконец, тогда же были сняты железные кожухи на шатрах крылец и вскрыта рельефная обработка их в виде полукруглого сечения гуртов на рёбрах и гранях.

Как ни оценивать степень практической целесообразности переделок, но они значительно исказили облик храма. В полной мере относится это и к его двухъярусной галерее. Первоначально она имела вид сквозной двухъярусной аркады. Особенно наряден был верхний ярус, со столбами-бочками, сдвоенными арками, висячими белокаменными гирьками и белокаменными клеймами над ними. Закладка проёмов галереи сделана, очевидно, ради увеличения полезной площади храма и ввиду практического неудобства в северном климате открытых галерей и гульбищ. И всё же жаль утраченного изящества, былого композиционного совершенства.

Если в чём и можно упрекнуть древнерусских зодчих, но только не в недостатке композиционной смелости и артистизма. Назовём хотя бы Духовскую церковь Солотчинского монастыря под Рязанью, свод трапезной которой первоначально был задуман вообще без кровли и лишь впоследствии получил её (что исказило и функцию, и облик здания)*.

Подобной была судьба трапезной Симонова монастыря в Москве, со столь же необычным покрытием. Узкий утилитаризм и невысокая культура после дующих пользователей памятников архитектуры сплошь и рядом приводит к их искажению. Пример тому и костромская церковь Воскресения.

В связи с этим нельзя не упомянуть о растёсанных и переделанных в XVIII в. окнах четверика (прежний вид сохранило одно окно на южном фасаде, крайнее справа).

Необычайно красивы и уникальны по композиции Святые врата Дебринской церкви, с двумя разновеликими арочными проёмами внизу, тремя шатрами наверху и великолепными резными клеймами из белого камня. Они выходят на красную линию и, несомненно, современны храму. Что касается нарядного сводчатого перехода от врат к западному крыльцу, то он появился, очевидно, в первые годы XVIII в. Тогда же были переделаны все три храмовые крыльца.

Как любой храм, церковь Воскресения на Дебре не могла не иметь колокольни, и она, действительно, была. Известно, что она сломана в 1801 г., сразу после освящения новой, грандиозной четырёхъярусной колокольни, возведённой рядом, у западного фасада соседней Знаменской церкви, выполнявшей роль тёплого храма. Облик прежней колокольни не известен, но, скорее всего, она была шатровой и примыкала к торцу трапезной Знаменского храма.

Чернецов Н. Храм Воскресения на Дебре 1838 г.

До середины XIX в., судя по натурному рисунку Чернецова, участок церкви не имел каменной ограды. Существующие северный и западный участки её пока не атрибутированы, но, судя по характеру столбов- бочек, цоколю с ширинками и позднеампирному рисунку кованых звеньев, они могли появиться на рубеже 40–50-х годов XIX в. Характером своим они близки проекту западной галереи звонницы Ипатьевского монастыря, выполненного и осуществлённого в 1851–1852 гг. костромским губернским архитектором Поповым. Восточная сторона ограды сделана в 1878 г. Западная сторона ограды, проходя вдоль Дебринской улицы, примыкала к стоящей южнее Знаменской церкви, включая тем самым оба здания в единый культовый ансамбль. О характере ограды с южной стороны храмового участка сведений пока нет.

Предметом отдельного исследования является вопрос о колористическом решении фасадов Дебринского храма и его эволюции. Как многие старые церкви, он пережил ряд эпох с сопутствующей им сменой стилей, вкусов, представлений о прекрасном. И, естественно, не мог сохранить ни первоначальных форм, ни первоначальной цветовой гаммы.

Итак, как же выглядело здание на момент освящения? Бесполезно искать ответа в архивах и библиотеках. Лишь натурные исследования на самом памятнике, метод сопоставления, могут, с известной степенью вероятности, установить характер, последовательность и хотя бы ориентировочную датировку в смене покрасок фасадов.

Обратимся к данным таким исследований. В 1962 г., при последнем по времени ремонте железных кровель на четверике и северном Трёхсвятительском приделе храма, выяснилось следующее. Во-первых, основания всех пяти глав четверика (спрятанных, как сказано ранее, под поздней кровлей и украшенных поясом кокошников) совершенно не имели ни следов покраски, ни следов по белки. Первоначальные поверхности этих глав представляли собой хорошо выполненную большемерную кирпичную кладку с заглаженными швами известково- песчаного раствора. Но! На этих швах местами сохранялся искусственно наведённый кистью шов, выполненный чистой известью. Мотив этого рода декорировки известен в истории русской архитектуры и встречается на памятниках зодчества второй поло вины XVII в. (храмы Солотчи, Ярославля, Москвы). Он всегда предполагал на фасадах наличие белокаменных деталей-вставок в виде капителей колонок, висячих гирек или подпятников арок, резных клейм. Подобного рода детали присутствуют и на Дебринском храме, и, значит, при известной степени воображения, можно представить его изначальный вид – краснокирпичное, с наведёнными белыми швами здание, с эффектно выделяющимися на тёмном фоне белокаменными деталями. Никакого дополнительного тона, в виде раскрашенных поясков, наличников или архивольтов, в это время на фасадах не было.

Во-вторых, вскрытые при ремонте кровли кокошники в основании главы Трёхсвятительского придела оказались окрашенными чистой известью – целиком, включая все детали, и, опять-таки, без применения цветных колеров. О чём это говорит? А вот о чём: принимая во внимание одновременность строительства и придела и основного храма, приходим к единственно возможному выводу – первой передела на была кровля четверика и какое-то время после этого завершение придела с короной кокошников оставалось открытым. И именно в этот момент изменился вид церкви – из краснокирпичной, с белыми деталями она стала чисто белой, вся целиком.

Когда же это могло произойти? Чтобы ответить на это, придётся отвлечься в сторону и поговорить о совершенно другом храме.

Есть в Костроме, на правом берегу Волги, церковь Спаса Преображения. Построена она в 1687 г., в 30-е гг. XX в. оказалась полуразрушенной, но в конце 60-х годов пришла очередь и её реставрации. Составлению проекта реставрации, как водится, предшествовали натурные исследования, в том числе исследования красочных слоёв на фасадах.

Дело в том, что при последнем по времени ремонте её, в конце XIX в., фасады были раскрашены масляной краской под бриллиантовый руст (подобно Дебринскому храму и одновременно с ним), весьма мало гармонировавший с древним обликом здания.

И вот, при расчистке красочных слоёв на фасадах Спасской церкви, открылась любопытная картина: поверх кирпичной кладки, на выступающих деталях декора, были вскрыты семь слоёв чистой известковой обмазки (на глади стен, между деталями декора, известковых слоёв было значительно больше). Если принять за вероятный временной интервал между косметическими ремонтами 4–5 лет (пусть условно), получается, что лет 24–30 после освящения, т. е. до 1711–1717 гг., храм стоял чисто белым. Но далее поверх известковых слоёв следовали, сменяя друг друга, насыщенные по цвету красочные слои на клеевой основе, причём разные для разных поясков, деталей декора. Цветовая гамма включала сурик свинцовый, охры, голубец, зелень. Найдено было пять красочных слоёв, последовательно нанесённых один поверх другого. Если принять за основу тот же временной интервал между покрасками, то можно определить, что в течение 20–25 лет, т. е. до 1732 г., церковь имела белые фасады с полихромными деталями.

Трудно предположить, что пример Спасской церкви был единичным для Костромы. Несомненно, он отражал некую общность художественных вкусов своего времени, и если сравнительно скромный храм Спасской слободы мог позволить себе роскошь полихромного фасада, то более чем вероятно, что и храм на Дебре не должен был отставать от него. А если так, то временные рамки смены характера покраски фасадов и Дебринской церкви и Спасской церкви должны быть близки.

Следуя этой логике, видимо, к 1711–1717 гг. следует отнести и постройку перехода между Святыми воротами Воскресенского храма и его западным крыльцом, а также закладку боковых арочных проёмов на всех его трёх крыльцах. Сам характер рельефного декора этих добавлений требовал изначальной полихромной раскраски.

Говоря о цветовом решении фасадов четверика этой поры, нельзя не упомянуть о полуколонках, декорирующих его. Они получили цвет золотистой охры и украшены виноградными лозами, нанесёнными чёрной краской (приём, встречающийся, между прочим, на церкви Одигитрии в Ростовском кремле).

Следующие по времени изменения в облике храма относятся к 1742 г. В это время были заложены арочные проёмы галерей, окружающих четверик, в уровне второго яруса устроены спаренные прямо угольные окна с характерными для этой эпохи наличниками.

И, наконец, перестройка в 1876 г. нижнего отрезка галереи, появление в её восточном торце апсиды, а у бокового фасада небольшой ризницы на столбах (сломанной в советское время) приблизила здание к современному нам виду. Фасад апсиды вновь образовавшегося Екатерининского придела получает новомодную для того времени раскраску под бриллиантовый руст. Одновременно под тот же руст раскрашены были фасады основного храма.

В таком виде, с учётом неизбежных утрат, церковь Воскресения на Дебре дошла до наших дней.

В 1990–1991 гг. фасады храмов были раскрашены вновь. В основу проведённых работ взят проект, подготовленный Костромской реставрационной мастерской. С горечью приходится заметить, что проект этот не выдерживает критики, ибо не соответствует ни одному из этапов истории здания. Более того, даёт о ней превратное представление.

И – в заключение. Место, где стоит этот храм, а именно участок улицы Нижней Дебри, никогда не от носился к центральной части Костромы. Скорее, это была городская окраина. Лишь близость к Волге – «главной магистрали России» – делала его приметным и посещаемым. Тихая улица, на которой стоит храм, брала начало у склона Кремля; другой её конец упирался в Чёрную речку, за которой по крутому берегу поднималась Татарская слобода, с мечетью и тенистым Татарским кладбищем.

Скромно-провинциальный облик улицы, её одно и двухэтажная застройка служили естественной средой Дебринского храма. Улица была неширокой, поэтому храм представал зрителю либо в сильном ракурсе, либо фронтально; с близкого расстояния хорошо воспринималась и монументальность целого, и изысканность деталей.

К великому сожалению, при устройстве нового, железобетонного моста через Волгу в начале 1970-х годов вся прибрежная полоса жилой застройки была здесь снесена, и древний храм оказался открытым для обозрения с дальних точек, на что он никогда не был рассчитан.

Убийственным для древнего здания стало соседство с чудовищным мостом, к тому же железобетонная эстакада съезда с моста, дугою изгибающаяся перед западным фасадом храма, совершенно от городила его от Волги.

Так губятся или морально обесцениваются лучшие памятники русской национальной культуры.

Храм Воскресения на Дебре (вид с востока). Фото С. Прокудина-Горского. 1910 г.

Л. С. Васильев. Об архитектурном наследии Костромского края

ЗНАМЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ НА ДЕБРЕ

К югу от церкви Воскресения на Дебре, в 34 м от неё, стоит полуразрушенное здание – бывшая Знаменская церковь. В 30-е годы XX в. она лишилась колокольни и высокого восьмигранного придела над четвериком, с фронтонами в основании, с живописной, по-барочному выгнутой кровлей, переходившей в восьмигранный фонарь и далее – в луковичную главу с крестом. О прежнем виде здания дают представление снимки 1900-х годов, сделанные со стороны Нижней Дебри, и фотоизображение её в книге Б. Дунаева «Кострома в ее прошлом и настоящем по памятникам искусства» (М., 1913 г.). Особое место в иконографии Знаменского храма занимает рисунок Н. Чернецова 1838 г., хранящийся в Русском музее Петербурга. Выбранная художником точка – склон горы, к югу – позволила изобразить панораму всей прибрежной части Костромы с видом на Кремль, правобережную часть города. В центре рисунка

комплекс Дебринских храмов – Воскресенского и Знаменского. Необычный, прихотливый силуэт Знаменской

церкви, при всей её контрастности по отношению к Воскресенской, тем не менее, органично сочетался с нею: изящное завершение, венчавшее Знаменскую церковь, находило отклик в лёгких шатрах над вратами и крыльцами Воскресенского храма; наконец, вертикаль грандиозной колокольни, явно рассчитанной на дальние перспективы, объединяла их в единое целое.

От Знаменской церкви сохранились четверик, алтарная апсида и трапезная, перекрытые, соответственно, сомкнутым сводом, полкуполом и цилиндрическим сводом с распалубками.

Сведения о ней, содержащиеся в книге «Церкви Костромской епархии» (СПб., 1909 г., стр. 23), скудны: Знаменская церковь (1802 г.) – зимняя церковь для Воскресенской церкви; придел во имя свв. Космы и Дамиана; колокольня того же времени с приделом во имя св. Прокопия, Устюжского чудотворца.

Более обстоятельны клировые ведомости за

Пояснительная записка к проекту воссоздания Знаменской церкви на Дебре в г. Костроме. Текст датирован мартом 1970 – ноябрем 1995 гг. // Архив автора. Публикуется впервые. В Интернет-версии настоящей книги см. также «Предварительный исторический очерк» о Знаменской церкви, по-видимому, написанный в первой половине 1990-х гг. (Прим. ред.)

1886 г. (ГАКО, ф. 130, оп. 9, ед. хр. 3267, л. 86): «<...> Воскресения Христова, что на Дебре, построена в 1652 г. тщанием купца Кирилла Григорьева <...> тщанием Воскресенских прихожан по образцу древних церквей <…> Зданием <...> без колокольни <...> При оной церкви тёплая, когда и кем построена, неизвестно. Алтарь этой церкви распространен в 1860 г. тщанием купеческой вдовы Анны Ивановны Стоюниной. Зданием каменная с таковой же колокольней, построенной в 1802 г. тщанием Воскресенских прихожан. Престолов в ней два – в настоящей тёплой во имя Божией Матери чесного ея образа Знамения и св. великомученика Георгия Победоносца, в приделе холодном, построенном в 1802 г. над тёплой церковью, во имя бессеребренников Косьмы и Дамиана и св. Прокопия Христа ради Юродивого Устюжского чудотворца».

Редкой особенностью Знаменского храма была постановка придела непосредственно над четвериком, без доступа снизу. В него попадали из колокольни – от неё, с уровня второго яруса, по коньку кровли трапезной шёл переходной мостик с точёным балясником, приводивший к двери в западной стене придела.

Обмер здания, выполненный в октябре 1969 г., и его натурное обследование показали следующее: и четверик и трапезная выложены из того же большемерного кирпича на известковом растворе, что и Воскресенская церковь (это относится ко всей высоте четверика и почти ко всей высоте трапезной – верхняя часть её фасадов, судя по кирпичу и форме карниза, могла появиться в эпоху классицизма). На западном фасаде трапезной, со смещением к северу относительно продольной оси, видны следы разрушенного перед постановкой колокольни некоего объёма (с трапезной он сообщался двумя арками; одна из них заложена большемерным кирпичом на извести, видимо, тогда же). На всех трёх сторонах трапезной сохранился срубленный карниз с поребриком, проходившим значительно ниже существующего. На внутренних поверхностях стен четверика, при мерно на половине их высоты, видны пяты срубленного сомкнутого свода с распалубками над первоначальными окнами; оси этих проёмов на северной стене не совпадают с существующими; нынешние оконные проёмы четверика в обоих ярусах сделаны за счёт растёски старых, откосы и перемычки в них выложены заново (то же относится к окнам трапезной). Верхняя половина стен четверика по кирпичу и технике кладки вполне идентична нижней, её внешний декор (фриз с килевидными впадинами) типичен для костромских церквей ХVII в. (церкви Спаса и Ильинская за Волгой, Троицкая церковь). Своды и над четвериком и над трапезной выполнены из большемерного кирпича на извести; внешняя поверхность свода четверика гладкая, без каких бы то ни было следов глав. В нижней половине северного фасада четверика видны следы разрушенного объёма, построенного воедино с четвериком, со следами сомкнутого свода. Алтарная апсида выложена из кирпича, типичного для XIX в., на извести.

Всё это позволяет утверждать: в основе существующего здания Знаменской церкви лежит церковь ХVII в. (скорее всего, ровесница Воскресенского храма), состоявшая из невысокого четверика (соответствующего нижнему своду) с северным приделом, трапезной (карниз с поребриком по фасадам), алтарных апсид; с западной стороны к трапезной примыкал асимметрично поставленный объём, возможно служивший основанием колокольни.

Несколько позже, но, вероятно, в пределах ХVII в., был надстроен четверик. Наконец, на рубеже ХVIII–ХIХ вв. церковь в основных своих частях получает известный нам облик. Алтарная часть, как сказано выше, была перестроена в 1860 г.

Эта примерная схема будет уточняться по мере проведения натурных исследований, в том числе раскопок внутри алтарной апсиды и вокруг здания.

Настоящим проектом предусматривается восстановление здания Знаменской церкви на последний этап его истории – перед разрушением, с выявлением всех следов более ранних эпох (восстановление ниш и проёмов в северной стене четверика, фрагментарное восстановление первоначального карниза трапезной). Принципиально допустимо и воссоздание северного придела храма.

Необходимость восстановительных работ диктуется, прежде всего, потребностью в соборном храме для вновь учреждённого Знаменского женского монастыря. И функционально и композиционно ансамбль Воскресенской и Знаменской церквей нуждаются в колокольне. Из этого проистекает необходимость восстановления архитектурного ансамбля в полном историческом объёме, включая ограду и ворота. Наконец, это будет актом восстановления архитектурного облика старой Костромы – города исторического.

В основу проекта положены обмеры сохранившихся частей здания, сделанные в 1960-х годах, ар

хивный план 1888 г., фотографии начала XX в., сделанные с различных точек.

Отправной точкой при определении высотных отметок Знаменского храма было следующее соображение.

Зная из обмера отмостку, можно, переведя метрические размеры в аршин, рассчитать шкалу размеров (в аршинах и их долях) для всех восстанавливаемых частей здания.

Дополнительным подспорьем (помимо снимков самого храма) были фотографии церкви Петра и Павла в Костроме, близкой по времени и стилистически родственной (архитектор С. А. Воротилов), и авторский чертёж проекта колокольни к церкви села Спас-Пенье Судиславского района (1830 г., архитектор П. И. Фурсов). Чертёж этой колокольни замечателен тем, что в нём дан разрез с внутренними арочными камерами, сделанными ради облегчения веса сооружения, и показан колодец, проходящий сквозь колокольню по её оси. Именно через этот колодец поднимали колокола. Приём этот, видимо, был традиционным. Подобный колодец существовал и в колокольне Богоявленского кафедрального собора Костромского кремля (архитектор С. А. Воротилов).

Кто автор реконструкции Знаменской церкви на рубеже ХVIII–ХIХ вв.? Прямых свидетельств нет. Но, изучая круг культовых построек Костромы той поры, сравнивая их между собой, невольно приходишь к мысли – это Степан Андреевич Воротилов или члены его семьи, создавшие своеобразную архитектурную школу.

Обращаясь к практической стороне восстановления здания, следует сказать, что первым шагом в этом деле должно быть восстановление северной стены трапезной и части свода, разрушенных из-за небрежения в последние двадцать лет. Применяться должен только красный кирпич и только на известково-песчаном растворе, с минимальным добавлением цемента. Этот правило относится и к колокольне, и к венчающему храм приделу.

Особое внимание должно быть уделено фундаменту колокольни. Он должен быть сделан заново, с учётом новейших технологий. Очевидна необходимость армирования тела колокольни, ввиду её чрезвычайной высоты (20 саженей над уровнем паперти).

В соответствии с фотографиями фасады колокольни, лестничного притвора и верхнего восьмигранного придела оштукатуриваются. Колонны, карнизы колокольни вытягиваются по шаблонам. Капители колонн целесообразно отливать в бетоне заблаговременно, колонны выкладывать с учётом уточнения слоя последующей штукатурки, наносимой в соответствии с вращающимся шаблоном-доской; оштукатуриваются интерьеры придела, колокольни, притвора, поправляется штукатурка внутри основного храма. Древние части храма, их фасадные поверхности, после соответствующей чистки, покрываются известковой обмазкой (без оштукатуривания).

По завершении общестроительных работ стены храма и колокольни окрашиваются известью (кистью) по особой технологии. Кровли – чёрного железа – окрашиваются медянкой (оцинкованное железо недопустимо). Вся столярка окрашивается масляными белилами.

Здание имеет вокруг себя значительный культурный слой. Перед началом работ он должен быть удалён.

Район Нижней Дебри со Знаменской церковью в центре и церковью Воскресения, стоящей прямо за ней на втором плане. Рис. Н. Чернецова. 1838 г.

ЦЕРКОВЬ ВОЗНЕСЕНИЯ НА ДЕБРЕ

Один из наиболее старых храмов г. Костромы, церковь Вознесения на Дебре, стоит на левом берегу Волги, к востоку от кремлёвского холма, и некогда начинала прибрежный ряд церквей, цепочкой располагавшихся от центральной части города в сторону устья Чёрной речки. Вслед за ней следовали не сохранившаяся Николо-Мокринская, церковь Воскресения на Дебре со стоящей рядом ныне полуразрушенной Знаменской церковью и далее, на границе старого города, церковь Стефана Сурожского, разрушенная в те же 30-е годы XX столетия.

Эти церкви, в большинстве относящиеся к ХVII в., в отличие от расположенных выше и, как правило, более поздних, непосредственно включались в гражданскую застройку набережной. Их силуэты просматривались на фоне зелёных склонов, удалённых от воды верхних частей города, они организовывали застройку главного городского фасада.

В вопросе о времени постройки Вознесенской церкви и её строителе много неясного. Историей здания много занимался Е. В. Кудряшов, искусствовед Костромской реставрационной мастерской, без временно скончавшийся весною 1985 года*.

Излагаем содержание сделанных Е. В. Кудряшовым архивных выписок, относящихся к Вознесенской церкви.

В 1628 г. на Верхней Дебре переписаны «церковь с трапезою <….> а в ней два придела: Стретение Пречистые Богородицы иконы Владимерские да чюдотворца Николы <...> да место церковное, а церковь была Вознесение Господа Бога и Спаса нашего <...>» (ГАКО, ф. 558, оп. 2, ед. хр. 133, л. 573: «Писцовая книга г. Костромы, 1628–29 гг.»)*.

В окладных книгах Патриаршего казённого приказа ХVII в. есть запись о том, что первая патриаршая пошлина с этого храма была взята в 1654 г.**

Видимо, в 1654 году Вознесенская церковь начала действовать как самостоятельный храм.

В 1701 г. освящён южный Никольский придел: «209 г. марта 24 (24 марта 1701 г.) по благословенной грамоте выдан антиминс в г. Кострому, что на посаде, церкви Воскресения Господня в придел Николая чудотворца, Вознесенского собора протопоп Игнатий антиминс взял и расписался»***.

Северный притвор построен в 1835 г. (ГАКО, ф. 130, оп. 11, ед. хр. 2114, л. 168). Последний ремонт храма в 1812 году (ИИАК, выпуск 48, СПБ, 1913, стр. 2). После пожара в храме 31 марта 1917 г. (ГАКО, ф. 130, оп. 10, ед. хр. 1371, л. 5–5 об.) храм был закрыт, а здание, спустя некоторое время, передано в распоряжение губисполкома. В 1932 г. сломана колокольня и барабаны глав.

В последние десятилетия XX в. здание Вознесенской церкви было передано на баланс стоящего рядом мельничного комбината; четверик был отдан под жильё, в трапезной устроен склад. В это время растёсаны большинство проёмов, некоторые пробиты заново. После освобождения трапезной она пустовала и, лишившись кровли, стала быстро разрушаться. Рухнул свод, обрушились северная, большая часть западной и частично южная стены. В начале 1986 г. освобождён от жильцов четверик церкви.

В результате варварского использования здание находится в остроаварийном состоянии.

На время перед разрушением Вознесенская церковь состояла из двустолпного четверика с пятью световыми главами и трёхчастной апсидной частью, трапезной, переходившей с южной стороны в Никольский придел, шатровой колокольни и двухэтажного притвора, обращённого в Мельничный переулок. Нижнюю часть четверика занимал подклет, распространявшийся на апсидную часть. Здесь он перекрывался сводами. Подклет под четвериком имел плоское перекрытие в виде деревянного пола, положенного по массивным брёвнам, опёртым, в свою очередь, на кирпичные столбы, поставленные вдоль основных несущих конструкций. Размещение глав на четверике было симметричным, и большая глава занимала место геометрического центра. Это достигалось срединным (в направлении запад–восток) положением внутренних опорных столбов и большой главы меж ними. Каждый из столбов соединялся парой арок с западной и восточной стеной четверика, и подвышенные арки, перекинутые к южной и северной стенам, выполняли роль подпружных под коробовыми сводами, перекрывающими северную и южную травеи.

Расположенный на той же отметке свод средней травеи разорван в пространстве между столбами и посредством парусов переходит в большую главу; паруса в основании имеют и боковые главы, в торцах южной и северной травей.

Трапезная, прикрывающая нижнюю часть западного и частично южного фасада четверика, с полу круглой апсидой и главой Никольского придела, имела сводчатое сомкнутое перекрытие, с распалубками над проёмами. На каменном щипце её западного фасада, соответствующем двускатной кровле, в месте примыкания к колокольне, видна прямоугольная дверь входа на чердак. Примыкающая к северо-западному углу трапезной четырёхъярусная колокольня, нижний ярус которой равен по высоте трапезной, завершалась восьмигранным шатром с главой. Два

нижних, квадратных в плане, яруса уступом переходили один в другой; выше следовали два восьмигранных яруса: верхний из них, ярус звона, со сквозными арками у основания шатра, завершался сложным карнизом из ступенчатых кронштейнов и полки. Шатёр и шейка главы имели позднюю железную обшивку, скрывающую кирпичный декор окон-слухов и рёбер. Значительно переделанным выглядел нижний ярус колокольни, восточной стороной утопленный в стену трапезной. Из трёх его арочных проёмов два боковых были заложены наполовину толщины и имели вид ниш, а западный был залицован начисто; в левом углу заложенной арки была устроена явно поздняя прямоугольная дверь.

Асимметричную композицию здания завершает западный двухэтажный притвор, имевший прежде вальмовую кровлю, с круглым аттиком в центре северного фасада. Оба его перекрытия были плоски ми, деревянными. В последние десятилетия прошлого века пробивкой двери и устройством внутренней лестницы в притворе было устроено крыльцо – вход непосредственно с улицы в четверик.

Оценивая общую композицию и характер архитектурных форм Вознесенской церкви, следует сказать несколько слов о том, что делает её непохожей на другие костромские церкви. Прежде всего – это цельность, компактность облика. Ощущение эпичности создаёт мощный силуэт куба основного объёма, низкой, стелющейся по склону берега трапезной, монументальные главы четверика с необычными по форме большими маковицами. Столь же лаконичен образ колокольни, весьма аскетичной, крепко стоящей на земле.

Несколько противоречит общему впечатлению декор фасадов четверика. Не считая пояса кокошников- закомар, они членятся на три яруса: цокольный, ярус порталов, ярус окон. Последний из них завершён декоративно насыщенным поясом, включающем горизонтальные тёсаные профиля, поребрик и ленту аркатур с килевидными завершениями. Плоские, сужающиеся вверх лопатки делят фасады на прясла: восточный, южный и северный фасады – на пять, западный – на три*.

Единственный проём – дверь в цокольном этаже четверика – расположен на южном фасаде. Он перекрыт лучковой перемычкой и, не считая уступа по внешнему контуру, не имеет какого-либо обрамления. Три перспективных с килями портала украшали второй ярус. Наиболее из них декорирован западный. По его сторонам, вплотную с ограничивающими среднее прясло лопатками, размещались колонки из поставленных одна над другой ширинок, по три с каждой стороны; каждая из колонок завершалась килевидным кокошником. Колонки и полуколонки порталов имели белокаменные резные дыньки; белокаменный профилированный импост проходил в основании архивольтов. Кроме трёх этих порталов, во втором ярусе четверика были ещё два прямоугольных портала, как выяснилось, более поздних. Они располагались на северном и южном фасадах, к западу от первоначальных. Обрамлённые лёгкими трёхчетвертными колонками с перехватами на середине высоты, с характерными для конца ХVII в. опорными резными кронштейнами со слезником, они выдают время своего появления.

Более графичным воспринимается обрамление окон в третьем ярусе. Это те же перспективные с килем наверху наличники, но полуколонки, входящие в них, имеют ширину в четверть кирпича. Как и в полуколонках порталов, в их средней части применены белокаменные дыньки, но без резного орнамента. Уже в XIX в. некоторые из этих окон были растёсаны, а внутренние откосы переложены. В четверике семь окон: по два на боковых и три на западном фасадах.

Завершающие четверик кокошники-закомары, по четыре на каждом фасаде, с уступами на углах и между ними, имеют очертания близкие к полуциркульному и сильно развитые архивольты из тёсаных профилей. Поднимающаяся между ними и выше стена завершается трёхчастным карнизом с упрощённой профилировкой. На неё опирается железная четырёхскатная кровля.

Особое внимание привлекает пятиглавие Вознесенской церкви. Необычен большой диаметр световых барабанов, особенно среднего. Необычен их декор, невольно напоминающий вологодские прототипы (Кирилло-Белозерский и Ферапонтов монастыри). О вероятных связях вологодских каменщиков с Костромой свидетельствует и стоящая неподалеку церковь Воскресения на Дебре, чей Трёхсвятительский придел, точнее его фасад, является сколком с Благовещенской церкви Великого Устюга. А церковь Воскресения почти ровесница Вознесенской церкви.

Особенно замечательны маковицы пятиглавия. На снимке 1908 г. ясно видно, что они, по крайней мере в нижней половине, выложены из кирпича. Компактные по силуэту, с широкими, мягко очерченными полицами, боковые маковицы имеют почти сферическую форму. Лапидарно очертание мощной маковицы большой главы. Венчают пятиглавие высокие кованые кресты на растяжках.

Не совсем обычны наличники четырёх окон трапезной – на северном и южном фасадах – с разорванным двускатным щипцом в завершении*.

Более традиционно по композиции окно на апсиде придела. Оно завершалось трёхлопастным очельем, также видным на снимке 1932 г. Несомненно, к 50–70 гг. ХVIII в. относится окно на западном фасаде трапезной, у его южного угла. Оно имеет плоский наличник с лучковым очертанием проёма, с характерными для этого времени «ушами» и замковым камнем.

Ещё одна особенность Вознесенской церкви – устройство главного входа в трапезную не под колокольней, а непосредственно с улицы (о причине этого будет сказано особо). Заложенный и частично срубленный в XIX в., он был «открыт» вновь, когда обвалилась скрывавшая его штукатурка и проявились контуры его фасада (см. снимок 1970 г.).

Колокольня церкви принадлежит к получившему распространение в конце ХVII – начале ХVIII вв. типу четырёхъярусных шатровых колоколен с характерным для «нарышкинского барокко» набором деталей. Из церквей этого круга, сохранивших к началу нашего века первоначальные колокольни, можно назвать Николо-Мокринскую и Сергиевскую. Но, в отличие от них, колокольня церкви Вознесения, созданная значительно позднее самого храма, появилась раньше трапезной, строившейся, в свою очередь, в два приёма. Колокольня церкви разрушена в 1932 г.

Попытаемся проанализировать сохранившиеся дореволюционные снимки и снимки 1970 г., сопоставив их с натурными наблюдениями. На снимках 1908 г., сделанных с юго-и северо-запада, видны заложенная заподлицо западная арка в нижнем ярусе и заложенные на половину толщины арки с южной и северной сторон. На снимке 1970 г., фиксирующем остатки восточной стены нижнего яруса, видны два восточных столба, закладка между ними (выполненная из большемерного кирпича) с дверным проёмом слева, ведущим в трапезную. Справа от двери, на половине высоты закладной стены, из неё выступает штраба, начинающаяся от земли. Кладка примыкаю щей к колокольне западной стены трапезной с ней не связана. Сохранившийся фрагмент северо-восточного опорного столба в местах примыкания к се верной стене трапезной сохранил известковую обмазку с восточной стороны. Следовательно, восточная поверхность опорного пилона, скрытая сейчас северной стеной трапезной, была открытой, и, значит, на каком-то этапе к западу от церкви, по её оси, стояла ни с чем не связанная колокольня.

Колокольня стояла на четырёх прямоугольных столбах, соединённых коробовыми сквозными арками, и, следовательно, не имела внизу лестницы всхода вверх. Для неё попросту здесь не было места. Как же поднимались на колокольню? Поскольку она не сохранилась и мы не располагаем никакими архивными сведениями, приходится опираться на логические заключения. Нижний ярус перекрывался крестовым сводом, поэтому естественно предположить, что внутренняя, скорей всего деревянная, лестница начиналась с пола второго яруса, освещённого окнами. Попасть сюда можно было лишь с восточной, обращённой к церкви стороны по воздушному переходу от западного портала четверика. Переход этот был, скорее всего, деревянным, как и гульбище, с трёх сторон окружавшее храм и объединявшее его поднятые над землёй три портала. Это, разумеется, гипотеза, но гипотеза правдоподобная – тем более что в те времена Вознесенская церковь была соборным монастырским храмом и окружена стенами.

К 1701 г. к колокольне пристраивают трапезную. Её северная стена идёт заподлицо с плоскостью северного фасада нижнего яруса колокольни; западная стена под углом примыкает к юго-восточному столбу и частично его скрывает*.

Появление трапезной между колокольней и четвериком резко меняет ситуацию. Во-первых, симметричная, строго осевая композиция комплекса становится асимметричной за счёт смещения основного объёма трапезной к югу, благодаря появлению над приделом новой главы. Во-вторых, сомкнутый свод над трапезной перекрыл главный, западный портал храма; он был заложен, левая сторона его была скрыта северной стеной трапезной. Отныне в четверик можно было попасть лишь через боковые порталы. В-третьих, вход во второй ярус колокольни, к лестнице, оказался обращённым на чердак трапезной; для попадания сюда с уровня земли в щипце над западным фасадом, у угла колокольни, устроили дверь. И, в-четвертых, поскольку пользование этой дверью было сопряжено с неудобствами, особенно в зимнее время (надо было приставлять лестницу), был реконструирован нижний ярус колокольни: наполовину толщины столбов заложены боковые арки, западная и восточная заложены с устройством дверей в северной половине; в южной же половине образовавшегося коридора устроили кирпичную двух маршевую внутреннюю лестницу во второй ярус. Отметку и ширину промежуточной площадки её задаёт штраба, видимая на снимке 1970 г. После устройства внутренней лестницы западный главный фасад колокольни в значительной мере утратил свою представительность, ибо внизу колокольни, взамен большой осевой арки, появилась глухая стена с асимметрично поставленной сугубо утилитарной дверью. Подобная дверь, вдобавок ведущая в затеснённый коридор под колокольней, не могла служить достойным входом в трапезную. Поэтому рядом с колокольней, в западной стене, строителями трапез ной был сделан перспективный килевидный портал, по формам близкий к порталам на основном храме.

Если обратиться к южному фасаду трапезной, можно заметить несоответствие карнизов апсидной части придела и самой трапезной. Карниз трапезной на пять рядов выше и как бы садится на карниз алтарной части, поребрик которой идёт под ним и достигает наличника правого из двух окон. Более архаичен наличник у алтарного окна, а само оно ниже окон трапезной. Очевидно, апсида является частью более раннего придела. Каковы были его границы, покажут дальнейшие исследования.

Видимо, 1700 годом следует датировать и два дополнительных прямоугольных портала на боковых фасадах четверика. По характеру архитектурных деталей они соответствуют этому времени. Потребность в дополнительных входах могла возникнуть после того, как был заложен западный портал. Одновременно переделывается южный портал: в него как бы вставляют новый, прямоугольный, по образцу прорубленного вновь.

И всё же наиболее интересные находки ожидали под кровлей четверика. То, что существующая четырёхскатная кровля – поздняя, было очевидно: она скрывала основания глав, в особенности большой; о позднем происхождении стены между (условно назовём) закомарами свидетельствовал и уступ между ними. Это предположение подтвердилось после разборки закладной стенки между двумя средними закомарами на южном фасаде. За стенкой, выложенной в полкирпича (из большемерного кирпича повторного использования), была открыта другая, со следами известковой обмазки, на расстоянии 90 см от архивольтов закомар, с гнездом от водомёта. В ходе дальнейшего обследования выяснилось, что эта внутренняя (прежде фасадная) стена с примыкающими к ней закомарами идёт по периметру всего здания на расстоянии 60–65 см от внешней закладной стенки. Стена эта служит как бы пьедесталом для четырёх боковых глав и в плане идёт по касательной к ним. Переходом от стены к главам служит пояс килевидных кокошников, полукругом с внешней стороны окружающий их основание, по шесть под каждой главой. Основание кокошников поднято над верхом закомар на один ряд кладки, что доказывает посводное покрытие закомар.

Кладка стены за закомарами сохранилась до отметки +1,87 от их основания; с учётом существовавшего прежде карниза она могла достигать отметки +2,16 (не хватает трёх рядов кирпича).

Открытая стена могла иметь единственное назначение – служить опорой первоначальной кровли. Эта кровля в силу того, что примыкала к валику в основании центральной главы (скрытой сейчас на чердаке), была более пологой и по известным причинам по прошествии некоторого времени была переделана. Переделка состояла в возведении новой стенки между закомарами и переносе на неё опоры кровли; была поднята и её верхняя отметка, что привело к тому, что основания глав стали скрытыми. В жертву утилитарности была принесена единственная в своём роде система покрытия, а облик здания искажён.

Оценивая обнаруженную нами систему первоначального завершения четверика Вознесенской церкви, следует сказать, что найденный строителями приём в своём развитии приведёт к таким блистательным образцам церковной архитектуры, как Троицкая церковь в Костроме. Отголоски этого приёма можно видеть в более поздних солигаличских храмах – Воскресенской и Успенской церквах. Многочисленны примеры и за пределами Костромской области.

Не выяснена до конца система первоначального покрытия алтарной части. Установлено лишь, что существующая кровля, скрывающая за собой значительную часть восточного фасада четверика с системой укороченных лопаток на профилированных базах (как будто рассчитанных на обозрение), сделана очень давно, до нанесения известковой обмазки фасадов: вся плоскость фасада под кровлей обмазки не имеет. Необходимо исследовать ендовы между конхами и попытаться реконструировать авторский замысел. На существование промежуточной по времени кровли указывают три, в общей горизонтали, вырубленные гнезда в стене над конхами. Они рас положены в пределах чердака, под обрезом аркатурного пояса.

Чертежи предлагаемого проекта восстановления и реставрации Вознесенской церкви выполнены на основе студенческих обмеров 1970 г., тщательно проверенных и уточнённых по натуре. На основе зондажей и археологических обмеров реконструированы окна четверика и трапезной. Некоторые элементы трапезной, почти полностью разрушенной за истекшие 17 лет, пришлось реконструировать по фотографиям 1932 г. и 1970 г. Это западный портал

и окна. При этом, для уточнения высотных размеров оконных наличников, определялась средняя высота одного ряда кладки со швом на разных участках фасадов. При реконструкции окон трапезной использованы снимки однотипных окон церковных зданий того времени (церковь Спаса на Запрудне, церковь Николы Мокрого).

Наибольшую трудность (и ответственность) представляет реконструкция начисто разрушенной колокольни и пятиглавия. Единственное, чем мы располагаем, это хорошие старые фотографии, натурные остатки оснований глав на чердаке и обмеры места примыкания колокольни к трапезной. Сопоставление фотографий, применение масштабных шкал для разных частей здания (на основе порядовки кладки большемерного кирпича), корректировка результатов применением старых мер – метод предлагаемой реконструкции. Значительную сложность составляет угадывание, что скрывалось под поздней железной облицовкой шатра колокольни. Проще всего было установить наличие валиков в полкирпича на рёбрах шатра. Этот приём широко распространён и является нормативным. Труднее определить характер обрамлений проёмов слухов в гранях шатра. Против обыкновения, они имели одинаковые размеры и, следовательно, должны были иметь одинаковые наличники. Традиционная форма наличника в виде фронтончиков на боковых полуколонках, возможная по ширине поля на проёмах нижнего яруса, не укладывалась в верхнем ярусе. Предлагаемая нами форма наличника слухов, наиболее скромная, находит аналог в церкви Варвары на Таганке (пример далёкий, но допустимый). Впрочем, этот вопрос требует дополнительных исследований.

При реконструкции нижнего яруса колокольни, ради сохранения пластики главного фасада, закладку западной арки предлагается выполнить по образцу закладок боковых арок, т.е. на половину толщины опорных столбов, и дверной проём сделать арочным; внутренняя двухмаршевая лестница во второй ярус огораживается со стороны коридора кирпичной стенкой с проёмом. Все элементы восстанавливаемых проёмов выполняются на основе старых мер.

В трапезной, взамен тяжёлого кирпичного свода, предлагается сделать его имитацию из дерева с последующим оштукатуриванием и обмазкой. Для показа реставрируемого западного портала, выходящего в интерьер трапезной, необходимо разорвать перед ним свод, максимально подняв в этом месте перекрытие, и сместить к северу участок, примыкающей к порталу северной стены, образовав перед порталом род кармана. Искусственность этого приёма искупится возможностью показа замечательного фрагмента старой архитектуры.

И, наконец, предлагается восстановление уникального первоначального покрытия четверика, с мощной пластикой выступающих закомар и кокошниками в основании угловых барабанов.

В ближайшее время перед зданием Вознесенской церкви начнётся строительство речного вокзала города Костромы*, и она превращается в доминанту аванплощади города. Резко возрастает её идейная и художественная значимость.

Восстановительным и реставрационным работам должны предшествовать серьёзные инженерные работы, ибо здание пребывает в аварийном состоянии. Необходимо исследовать остатки внутренних росписей в четверике (датируемых серединой XIX в.) и наметить меры к их восстановлению.

Рис. Л. С. Васильева.

(Другой ракурс этой реконструкции см. на стр. 4)

* Строительство речного вокзала начато не было. (Прим. ред.)

Церковь Вознесения на Дебре. Фото начала (вверху) и конца ХХ в.

(На нижнем снимке – вид с юго-запада – показано начало реставрационных работ, ок. 1987 г.?)