Интервью с Р. А. Григорьевыма

(автор интервью – К. В. Сезонов)

«Я пошел работать в колхоз в 1942 году»

– Роман Алексеевич, когда случился пожар в Шоде?

– 27 июня 1946 года. Я в это время в деревне был. Приехал с пашни, поставил лошадей. Мы до обеда подпаривали поле под рожь. Стали обедать, увидали дым. Матери дома не было, она на сенокосе была, одна бабушка была. Пацаны, кто приехали, 15-16-летние выкатили пожарную машину и стали раскатывать рукава, но смекалки нет, машину запустить не смогли. Она сгорела. Мужики прибежали с покоса, а тушить уже нечем. Машины нет, а ведрами бесполезно. Жара стояла страшная, и Р. А. Григорьев. ветер сильный был. Фото 60-х гг. ХХ в.

– Из-за чего случился пожар?

– Загорелся дом Августы, который стоял за большим порядком в поле. В деревне говорили, что, скорее всего, дом загорелся от тушилки. Мы как делали: топили печь, угли выгребали в тушилку, а потом использовали их для самовара. Думаем, что она забыла тушилку вынести, легла отдыхать, уснула, дом и загорелся. Потом только косточки нашли.

– И что Вы дальше делали?

– Прибежал домой, вытащили сундуки, притащили на берег реки. Берег крутой был, поставили к самой воде для сохранности. Сундуки большие, железом окованные. Остались от них одни железки, все сгорело. Напротив нас дедушки Виталия Петрова дом загорелся. У них крышу дома еще старики берестой обили, чтобы дом не протекал. Я сам видел, она вся мохом поросла. Вот эта береста закручивалась от огня, летела по деревне. А наш дом был железом крыт. Я забежал, стекла трещат, а дом не горит. Схватил зеркало, только выбежал, и крыша дома рухнула. Зеркало это у меня в новом отстроенном доме стояло. – Из соседних деревень помогали тушить пожар? – Мужики из Пустыни приехали тушить. Из старого Мискова мужики на жеребце-производителе приехали, рысак машину быстро примчал. Они спасли 14 домов со своей стороны, а 50 сгорело за 47 минут. Мост через реку сгорел.

– Огонь и за Мезу перекинулся? Да, все хозяйственные постройки сгорели, скотина. Ветряк деформировало, он железный был. После пожара ветряной двигатель не работал.

– А электричество он не вырабатывал?

– Нет, для освещения фермы и деревни использовался локомобиль. Топился дровами. Работал года с 1948-1949-го. Потом, после колхоза, забрали его на Мисковское торфопредприятие. Стоит в бане на поселке до сих пор.

– Когда Вы начали работать в колхозе?

– Пошел работать в колхоз после окончания школы в 1942 г. Председателем колхоза была Захарова Анна Яковлевна. Потом, после войны,

– Захаров Евгений Владимирович. В 1932-1933 гг. председателем колхоза был Захаров Александр Владимирович, но его посадили за то, что не убрал урожай. Полей в колхозе было немного, и пашни немного, за деревней, к Мискову и Пустыни. По 3, 5, 10 га поля огорожены все жердями. Лугов мало, скот пасли между хлебов. Хлеб убирали руками, возили на молотилку. Удобряли только навозом, даже у частников брали, ездили в старое Мисково за навозом. У них полей мало было, земля пойменная, а скотины много было. Озимые сеяли только на буграх, которые весной не затапливало, и зябь пахали на этих участках. Остальные участки после весеннего затопления покрывались слоем ила. Председатель сельсовета, И. И. Зудилов, говорил, что нам эти вешние воды только на пользу, кругом ил на полях. А лен расти не стал, падал. С тех пор это поле так и звали «Льняная поляна», гектаров шесть она была. В войну сеять лен прекратили, сеяли табак.

Во время войны хлеба много на трудодень давали. Я до 500 трудодней вырабатывал.

В 1944-1945 гг. у нас в Шоде детский дом стоял в колхозной конторе. Этот дом и сейчас стоит. Низ кирпичный. Из-за того, что у нас детский дом был, колхоз освобождали от части налогов. Директором детдома была Соболева Нина Федоровна.

– А техника была в колхозе?

– Нет, все делали вручную. Только конная сеялка появилась к концу 40-х годов. Сажали картошку под огребалку. Сделают чертилку два зуба, проведут лошадь, баб 10-12 с тяпками, затем кладут картошку, огребают, потом тяпать нужно два раза летом.

– Рожь у вас росла, но это черный хлеб. А белый из чего пекли? И были ли у домов сады и огороды?

– Яровую пшеницу сеяли на трудодни и государству отправляли. У нас в колхозе выделяли земли по 15 соток: 5 – под огороды за домом и 10 – в наволоке у реки под картошку и капусту. Ни деревьев, ни кустов у домов не было. Ходили за ягодами в лес.

– А что за история у вас была с переселением деревни?

– Году в 1956-1957-м приехали к нам в деревню техники, начали замерять дома. Спрашиваем: «Зачем?» – «Да просто так». Потом сказали: «Скоро вас затопит». Сделали оценку домов, начали выдавать компенсацию. По 1/2 от стоимости дома давали всем. Потом надо было разобрать дом и очистить территорию. После этого выдавали остальные деньги. У нас кое-кто дома разобрали и уехали на поселок: Мефодий Иванович Захаров, Иван Захаров, Федя Сорочкин. А у нас с матерью дом на двоих был. Она отказалась его разбирать, получила 1/2 компенсации. Потом с меня 25 процентов вычитали, когда я уже на поселке работал. Когда началось переселение, видим, колхоз рушится, школы нет, а у нас трое детей, уехали на поселок в 1960 г.

– Говорят, у вас мужики даже в Москву ездили деревню спасать?

– Да, народ не хотел уезжать. Говорят: «Забирайте деньги, дома ломать не будем». Отправили в Москву делегатами Захарова Михаила Аркадьевича и Захарова Федора Ивановича. Ходили они по разному начальству. Им сказали: «Ждите комиссию». И действительно, в августе 1958 г. приехали к нам Гришин и Свиблов из Министерства электростанций. До Пустыни их везли катером, затем они нашли нашего председателя сельсовета Зудилова Ивана Иосифовича. «Смотрите карту, вас затопляет». Он приказал запрячь жеребенка и говорит: «Идите за мной, ноги не замочите». Пришли в Шоду, погода хорошая, народ в поле и на огородах работает. Провели собрание. Нам объясняют, что из Костромы обратились власти в Москву, просят выселить. Показывают фотографии Шоды во время весеннего паводка. Мы говорим, что у нас весной всегда так бывает. Обещали разобраться. Мы в колхозе приготовили обед: борщ сварили, рыбы нажарили. Но комиссия отказалась с нами обедать. Они уехали, мы сами все съели на колхозный харч.

– У вас в Шоде все, в основном, старой веры. А Вы какую исповедуете?

– Мать и бабушка староверы были. В детстве ходили в часовню. Воспитывали строго: воровать, обманывать нельзя, надо посты соблюдать. Потом, когда подрос, от веры отошел. А сейчас пора пришла, к Богу пора собираться. Вот жена заставила бороду отращивать. Она тоже верующая. Говорит, причащать иначе поп не будет. Да и как ты к Богу без бороды покажешься?

Костромской край в русской литературе