С.В. Касаткина

Усадьба Корнилово по воспоминаниям А.Н. Куломзина

А. Н. Куломзин

Усадьбы провинциальной России изучены сегодня крайне недостаточно. Трудность здесь в первую очередь заключается в отсутствии источников или в их обрывочности. Мало сохранилось в архивах фондов, из которых «можно черпать полной чашей» историю усадеб мелкопоместных и средних дворян. Можно перечислить единицы сохранившихся фондов архивов, посвящённых дворянским имениям.

Так сложилась судьба, что больше всего не повезло костромским усадьбам. Пожар в Костромском архиве (1982 г.) уничтожил самые ценные фонды, в которых хранились документы по землевладению дворян. Приводится цифра, что из 10 млн. дел удалось спасти около 220 тысяч[1]. Сегодня отправной точкой в изучении костромских усадеб становятся уникальные издания, автором которых является А.А. Григоров. Его сборники «Из истории костромского дворянства», «”...Родина наша для меня священна”. Письма 1958 – 1989 годов» охватывают большой круг информации о костромских дворянах и их владениях[2].

Данное сообщение посвящено одной усадьбе Кинешемского уезда Костромской губернии. Это усадьба Куломзиных Корнилово. Неопубликованные воспоминания одного из её владельцев, Анатолия Николаевича Куломзина, позволяют проследить развитие усадьбы на протяжении XIX века, увидеть, как увеличивалась усадебная территория, как развивался парк, каким образом строились усадебные здания. Все эти данные неразрывно связаны с семейными событиями.

Следует полностью согласиться с характеристикой А.Н. Куломзина, которую дает историк А.В. Ремнев. Он пишет: «Биография Куломзина блестяще опровергает мнение о полной бездарности царских государственных деятелей. В его лице перед нами предстает прекрасно образованный человек, историк, экономист, автор научных трудов и уникальных по информативной насыщенности мемуаров, всё ещё ждущих своего издателя»[3]. Свои воспоминания «Пережитое» А.Н. Куломзин начал писать в 1900 году, когда ему было 62 года, и продолжал работать над ними до 1918 года [*]. По словам автора, они составляют около 80 печатных листов (24 тетради) [4].

Что удалось узнать о Корниловской усадьбе? Как сообщал А.Н. Куломзин: «Наша усадьба сельцо Корнилово существует около 400 лет. Несмотря на такую древность нашего гнезда, мы ничего не знаем точного о жизни наших предков»[5].

Далее он сообщал: «Вообще около сельца Корнилова было несколько насиженных гнёзд не только нашей второй, но и третьей линии (имеются ввиду вторая и третья линии рода Куломзиных. – С.К.)». Деревня Вьюшково, расположенная напротив Корнилова на другом берегу Кистеги, и деревня Вострово принадлежали по частям Куломзиным обеих ветвей[6].

«Другою половиною Вьюшкова владели в конце XVII века Фёдор, Василий и Гаврила Ивановичи Куломзины, дети Ивана Акимовича и племянники Марьи Акимовны, 3 ветви Куломзиных. Однако из упомянутых братьев Василий Иванович по-видимому соединил в своих руках принадлежащие другим сонаследникам части деревни Вьюшковой и отдал её в приданое дочери Афимье Васильевне, вышедшей замуж первым браком за Скрипицына, а вторым – за Фёдора Аристова. Она же получила деревни Чуприяново и части деревень Вострово, Крапивки и Федосцыно.

От Аристова Афимья Васильевна имела дочь Марью Фёдоровну, вышедшую замуж за псковского дворянина Петра Яковлевича Корнилова, героя 1812 года, записавшегося в костромские дворяне и поселившегося в аристовской усадьбе сельце Зиновьеве»[7].

Семьи Николая Александровича Куломзина (отца А.Н. Куломзина) и П.Я. Корнилова находились в тесной дружбе. Рассказывая о семье Корниловых, А.Н. Куломзин сообщал, что в кабинете в Корнилове «висят портреты Петра Яковлевича Корнилова и его жены Марии Фёдоровны»[8]. Об отношениях Куломзиных и Корниловых автор воспоминаний писал: «В старые добрые времена родственные связи были исключительно крепче, чем теперь. Хотя бабушка Корниловых происходила из рода Куломзиных совершенно другого колена, чем наше, но вследствие дружбы между собой Корниловы, мой отец и его сестра величали друг друга братцами и сестрицами. Письма их полны нежных излияний»[9].

Далее А.Н. Куломзин сообщал о деятельности отца в усадьбе Корнилово. Он привёл текст письма отца П.П. Корнилову от 28 марта 1828 года: «В деревне для хозяина всегда дела куча, – и поверишь ли, что я имею теперь гораздо менее свободного времени, чем имел в Петербурге. Правда, мои занятия полегче прежних: я теперь сижу в халате против своего бюро, отдаю приказания своему управляющему, – или, сидя против камина, думаю-передумываю, а лишь родиться удобоприбыльная мысль, сейчас привожу в исполнение. Приказываю, повелеваю, и всё исполняется по одному моему мановению. Скажу тебе, что я по приезде моём в Корнилово завёл уже госпиталь для своих крестьян, где теперь пользуются пятеро на мой счёт. Это заведение необходимо в деревне, особенно в последние годы, когда эта мерзкая заразительная болезнь венерическая проникла в самые её провинции. В моей усадьбе скоро будет училище для меньшего возраста крестьян. Обработка полей уж с нынешнего лета начинается по методе Шелехова. Ты скажешь, как это всё вдруг. Что делать, когда нетерпелив. Мне хочется поскорее всё устроить, видеть и пользоваться. Правда, мне теперь не слишком будет дёшево всё завести, но зато я надеюсь и даже уверен, что в скором времени возвращу себе всё с избытком. Всё это исчислено самым верным математическим образом»[10]. «Это писал 23-летний юноша, прошедший в эти годы военное высшее училище, прослуживший в двух полках и вернувшийся на хозяйство. Увы, мечтам его не суждено было сбыться. Женившись в 1836 году, он скончался в 1838, оставив много долгов. Устроенного им госпиталя, когда я рос, и следа не было, а училище заведено его внуком»[11].

Николай Александрович Куломзин, по воспоминаниям сына, «умелою рукой развёл против дома несколько клумб, непосредственно по обе стороны балкона два больших куста пахучего жасмина, перед балконом по кусту сирени и жимолости и кругом всего центифольные розы»[12].

В 1835 году Николай Александрович Куломзин и его сестра – девица Екатерина Александровна, «поговоря между собою полюбовно», разделили владения родителей. Часть сельца Корнилова осталась во владении Николая Александровича, сестра его получила 299 десятин земли и 66 ревизских душ. На это время во владении Куломзиных значились: Кинешемской округи усадьбы Корнилово (дворовых людей 4) и Леменево (дворовых людей – 7), деревни Игнатцево, Степанки, Ванино, Окишенки, Крапивки, Саловица, Онофрево, Дьяково, Вложкино, Алексеево, Ялец Новый, Дроздово, Тарасово, Григорцево, Медведки, Тростниково, Борисцево, Холмы, Зубцово; Костромской округи село Воронье и деревни Канцарово, Митрошиха; Чухломской округи деревня Васильково; Ярославской губернии Романово-Борисоглебского уезда деревня Рольино[13].

 

Как сообщал А.Н. Куломзин: «В самом Корнилове было три усадьбы (в другом месте автор упоминает о четырёх. См: РГИА. Ф.1642. Оп.1. Д.174. Л. 2. – С.К.). Одна из усадеб неизвестно когда перешла в род Жураковских, из коих последняя вышла замуж за Дмитрия Максимовича Скрипицына»[14]. В настоящее время удалось установить, что в 1819 году Николай Егорович Куломзин продал майору Сергею Николаевичу Жураковскому «движимое и недвижимое свое с крестьянами имение, доставшееся после родителя гвардии прапорщика Егора Васильевича Куломзина, состоящее <…> в сельце Корнилове господский дом со всяким хоромным, амбарным <…> строением, со скотом <…> и всякое угодье по означенному сельцу Корнилову третью часть <…> в деревнях же Саловице – половину, в Игнатцове – половину. Итого 61 душа»[15]. В 1826 году С.Н. Жураковский передал по наследству эти земли своим племянникам и племянницам, одна из них, Мария Павловна Скрипицына, продала эти земли в 1861 году А.Н. Куломзину[16].

Другая часть Корнилова, по словам А.Н. Куломзина, принадлежала потомству Василия Васильевича Куломзина, брата его прадеда Никиты Васильевича Куломзина. «Если бы кто-нибудь из этих Куломзиных записывал хотя бы некоторые события из своей жизни, мы имели бы более или менее достоверное понятие о прошлом их житье-бытье, но так как большинство Куломзиных были повёрстаны весьма незначительными поместьями, не превышавшими небольшого числа крестьянских дворов, то можно предположить, что жизнь их протекала в обычном 17 и 18 столетьях укладе. Скромные труженики и колонизаторы пустующих земель, они пеклись о хлебе насущном и умирали в походах или дома столь же скромно, как и жили, с тою безропотною покорностью судьбе, с которою ныне умеют умирать лишь крестьяне»[17].

Итак, в Корнилове в начале XIX века было три усадьбы. Принадлежали они двум ветвям рода Куломзиных и Скрипицыным.

Об этом времени А.Н. Куломзин писал: «Матушке пришлось тяжко: с одной стороны нашей усадьбы жил сосед-однофамилец, хотя и по существу добрый, но настолько неуравновешенный, что иногда жена его с малыми детьми спасалась от него в нашем доме, куда его не впускали. С другой стороны владел 1/3 частью чужеродец, умный, но хитрый старик, ветеран 1814 года Скрипицын, живший в другой усадьбе и лишь наезжавший от времени до времени в соседний с нашим домом флигелёк. И с этими господами пришлось молодой неопытной женщине говорить о неведомых ей владениях и покосах»[18].

О своём усадебном доме А.Н. Куломзин сообщал: «Из рассказов моей матери мне известно, что дом наш был выстроен моею бабушкою, матерью отца, Марией Логиновной, рождённой Витовтовой. У меня сохранился её портрет на кости, а равно моего деда и отца. В корниловском же моём кабинете висит портрет одного из её братьев <…>. Материалом для дома послужил перевезённый из находящейся против нашей усадьбы деревни Вьюшково старый дом дворян Скрипицыных»[19].

Далее автор рассказывал: «Моя бабка успела очистить пространство, занятое под красный двор от разного рода мелких хозяйственных построек. Тётка моя (Екатерина Александровна Куломзина), оставшаяся по кончине бабушки за старшую в доме, выстроила как раз против дома каретный сарай на каменном фундаменте и саженях в 15, в стороне от красного двора, конный двор незначительных размеров (ныне пруд). К этому отец присоединил высокий внушительных размеров скотный двор с колоннами по фасаду, что однажды бывший уездный предводитель фон Менгден, приняв его за барский дом, подкатил к нему шестериком в карете. Крестьяне мне рассказывали в моём детстве, что отец любил сам плотничать и что не раз он примером помогал им в этой постройке. Он окружил красный двор и сад изящною резною изгородью и возвёл два каменных флигеля, из коих в одном помещалась столярная мастерская и через коридор конторщик и бурмистр, в другом – дворня. Он собирался завершить устройство усадьбы возведением двухэтажного каменного дома, но безвременно скончался всего только 35 лет от роду <…>. Третий каменный флигель, начатый постройкой при отце, был закончен матерью. Он выходил в сад, в нём помещались в одной половине наша кухня и прачечная, а в другой ткацкая на 2 станка с жильём ткача и жены его кухарки»[20].

В 1861 году Куломзины приобрели у Скрипицыных часть сельца Корнилова, разобрали их немногочисленные строения, на месте скрипицынского дома разбили сад. Как сообщал А.Н. Куломзин: «Главная основательница этого нового сада – моя жена». Вдоль прогона, разделявшего две усадьбы, была посажена новая аллея из лип, клёнов, вязов, даже ясеней, привезённых из леса около села Воскресенского. «Затем матушка, – сообщал А.Н. Куломзин, – образовала аллею дубов, выращенных из желудей, присланных нам из Пензы милым соседом Егором Егоровичем Львовым. Другую аллею она засадила лиственницами, разведёнными мною из семян. Украшением этого сада служит древняя – не менее 300 лет – липа, молчаливая свидетельница былых времён. Вот пихта, высаженная из леса в 1865 году в память нашей с женою свадьбы. Рядом с нею 4 приобретённых в Толгском Ярославской губернии монастыре 4 кедра по числу моих детей»[21].

С увеличением семьи, как писал А.Н. Куломзин: «стали возникать в нашем доме жилищные кризисы». К главному дому с северной стороны была сделана пристройка в три комнаты, для чего перетащили старый амбар. В этой пристройке помещались мальчики с их учителями. Дочь с гувернанткой поместили на антресолях. В 1885 году Куломзины приобрели соседнюю усадьбу однофамильца и дальнего родственника Н.К. Куломзина. Дом приобретённой усадьбы был отделан для приёма уже замужней дочери А.Н. Куломзина. Она должна была приехать с новорождённой дочкой.

В 1890 году Анатолий Николаевич и Екатерина Дмитриевна отмечали 25-летие свадьбы. Для ожидавшихся гостей один из трёх флигелей переделали под жильё. В 1901 году, к свадьбе младшего сына Якова Анатольевича, этот дом капитально отремонтировали, пристроили обширную комнату. Таким образом, получился новый господский дом[22].

Большое внимание в воспоминаниях А.Н. Куломзин уделял саду, подробно описывая не только посадки и преобразования, но и события жизни своей семьи, происходившие здесь. «Велика милость Божья, – писал он, – даровавшая мне редкое счастье наблюдать течение жизни в пределах той же обстановки четырёх поколений: моей матери, моего собственного, моих детей и внуков < …>. Тенистые аллеи, в особенности липовые, служили любимым местом прогулок и отдохновения матушки»[23]. Он сообщал: «Когда матушка вышла замуж, она застала, как она мне рассказывала, липы и березы, остриженные шапочками. Мода эта была вывезена в 1814 году из Франции. Матушка, не любившая стриженых деревьев, распорядилась дать им выситься кверху, отсюда все деревья этой части сада имеют толстые стволы, а выше 10 аршин раздваиваются»[24].

Давая общую характеристику сада, А.Н. Куломзин писал: «Сад занимает три с половиной десятины. В нём до 1000 деревьев, из каких до 400 лип, 150 сибирских лиственниц, 100 дубов и клёнов. В создании сада участвовало несколько поколений, но большая его часть выросла у меня на глазах. Про эту часть сада я могу словами поэта сказать: “Для меня ты значенья полна”. Неудивительно, что я безумно люблю наш сад <…>. Удивительно характерна красующаяся в глубине сада прямо против центра балкона липа из пяти стволов, придающих ей правильную пирамидальную форму. На окаймляющих ступени балкона площадках стоят ящики с резедою, цветным горошком и настурциями».[25]

Аллея в усадьбе. Фото С. Касаткиной. 2010 г.

Далее автор описывал другую половину сада: «Красою её служит длинная старинная липовая аллея. В прежние времена аллея эта упиралась своим дальним концом в ряд старых рябин, окаймлявших сад со стороны соседей. Тут стояла зелёная с высокой спинкой скамейка; ближайшие к ней липы по своему объёму, очевидно, более раннего происхождения. На это место указал мне старый лакей отца Ераклий, как на уютный уголок, где дед мой любил обедать летом, на чистом воздухе, под звуки домашнего оркестра, в котором рассказчик держал вторую скрипку»[26]. Около этих аллей мать А.Н. Куломзина «выстроила помост с крышею, сюда она летом приходила утром пить чай, тут мы завтракали и обедали и проводили большую часть дня, а дети наши брали свои уроки. Любовь к воздуху отличает и мою невестку (жену Якова Анатольевича Ольгу Фёдоровну. – С.К.), которая расположила как раз на том же месте гимнастику и учебную парту моих внуков; тут жена моя отдыхала в знойные дни в гамаке <…>. Феерическое зрелище представляли старые аллеи, освещённые разноцветными фонариками, которые, бывало, мастерили наши дети с помощью своих наставников в частные семейные праздники»[27].

В 1879 году А.Н. Куломзин выписал из акклиматизационного сада Петровско-Разумовской академии два экземпляра туи, которые росли в саду 39 лет, того же происхождения была норвежская Далекарлийская берёза с прелестными узорчатыми листьями.

В декабре 1893 года на 81 году жизни от воспаления лёгких скончалась мать Анатолия Николаевича Изабелла Петровна Куломзина. Как писал А.Н. Куломзин: «Последствием её кончины было критическое положение нашего имения, которое она всемерно охраняла личным своим присутствием». В 1895 году старший сын Куломзиных Анатолий Анатольевич «решил бросить перспективу лёгкой карьеры и отправился жить в деревню <…>. Он начал с ремонтировки дома; грозившие разрушением крыши большинства зданий усадьбы были возобновлены. Выстроена необходимая для усадьбы контора; достроен начатый матушкой дом управляющего; улучшены стада рогатого скота <…>, выстроена маслодельня и жилище для маслоделки, введено приготовление Парижского масла, как наиболее ценного продукта молочного хозяйства; заботами сына запущенные границы многочисленных наших лесных дач были расчищены; установлен правильный сбыт леса; словом, хозяйство воскресло. К этому времени относится окончательное завоевание нашего двора под сад. При жизни матушки двор этот представлял свободную арену для лошадиного табуна, который ежедневно вечером в него загоняли, и матушка, до страсти любившая лошадей, из своих рук их прикармливала хлебом, что делало их ручными»[28].

Анатолий Анатольевич упразднил прогон, отделявший новый сад от старого. Устроил въезд в усадьбу прямо против красного двора, уничтожил ветхую ограду сада и занял под цветник часть двора против южного фасада дома, сделал живую изгородь из боярышника. Въезд в усадьбу был обсажен тополями, скотный двор был закрыт посадками редких хвойных и лиственных деревьев[29].

Обустройство усадьбы происходило и в начале XX века, при младшем сыне А.Н. Куломзина Якове Анатольевиче. Он «в старом саду развёл целый ряд клумб, вдоль въезда в усадьбу посадил второй ряд кустов боярышника; середина двора занята роскошными клумбами, розанами и другими цветами. Кустами сирени и рябины густо обсажен находящийся во дворе колодец, для проезда экипажей проделаны широкие посыпанные песком дороги. В 1913 году основательно отремонтированы и выкрашены полы старого дома, выкрашен снаружи самый дом белой краской, а балкон и терраса – жёлтой, как было в доброе старое время и, наконец, возобновлена зелёная краска на крыше»[30].

В 1908 году была оформлена купчая, по которой Я.А. Куломзин купил у отца 1667 десятин земли «со строениями и двумя водяными мельницами». Среди приобретённых владений были части сельца Корнилова[31]. В 1910 году по дарственной на Я.А. Куломзина было оформлено ещё 526 десятин земли в Кинешемском уезде[32].

Примечания

[1] Григоров А.А. «...Родина наша для меня священна». Письма 1958 – 1989 годов. Сост., подгот. текста, примечания и комментарии А.В. Соловьёвой; вступит. ст. Н.А. Зонтикова. – Кострома: Инфопресс, 2011. С. 8 – 9.

[2] Григоров А.А. Из истории костромского дворянства. Кострома, 1993; Григоров А.А. «...Родина наша для меня священна». Письма 1958 – 1989 годов».

[3] Ремнев А.В. Анатолий Николаевич Куломзин // Вопросы истории. 2009, № 8. С. 26 – 45.

[4] РГИА. Ф. 1642. Оп. 1.

[5] РГИА. Ф. 1642. Оп. 1. Д. 173. Л. 1. Куломзин А.Н. Мемуары. «Пережитое». 1900 г. Т. 1. Ч. 1. Гл. 1. (Черновая рукопись 1 и 2 варианты).

[6] Там же. Л. 1 – 2.

[7] Там же. Л. 2 об. – 3.

[8] Там же. Л. 4 об.

[9] Там же. Л. 10 об. – 19.

[10] Там же.

[11] Там же.

[12] РГИА. Ф. 1642. Оп. 1. Д. 174. Л. 6.

[13] ГАИО. Ф. 903. Оп. 1. Д. 1511. Л. 1 – 6. Дело о вводе во владение имением девицы Е.А. Куломзиной по раздельному акту с подпоручиком Н.А. Куломзиным. 1835 – 1838 гг.

[14] РГИА. Ф. 1642. Оп. 1. Д. 173. Л. 4 об. – 5.

[15] ГАИО. Ф. 903. Оп. 1. Д. 826. Л. 12 – 15. Выписка из решений Кинешемского уездного суда о разделе имений помещиков Скрипицыных, Куломзина, Корнилова. 1822 г.

[16] ГАИО. Ф. 903. Оп. 1.Д. 3587. Л. 5 – 6. Дело о вводе дворянина Анатолия Николаевича Куломзина во владение имением, приобретённым у Марии Павловны Скрипицыной.1861 г.

[17] РГИА. Ф. 1642. Оп. 1. Д. 173. Л. 4 об. –5.

[18] РГИА. Ф. 1642. Оп. 1. Д. 174. Л. 17.

[19] РГИА. Ф. 1642. Оп. 1. Д. 173. Л. 8 об. Куломзин А.Н. Мемуары. «Пережитое». 1900 г. Т.1. Ч.1. Гл.1. (Черновая рукопись 1 и 2 варианты).

[20] РГИА. Ф. 1642. Оп. 1. Д. 174. Л. 2 об. – 4.

[21] Там же. Л. 8 – 9.

[22] Там же. Л. 2 об. – 4.

[23] Там же. Л. 8.

[24] Там же. Л. 8 – 9.

[25] Там же. Л. 4 об. – 7.

[26] Там же. Л. 7.

[27] Там же. Л. 9.

[28] Там же. Л.13 – 15.

[29] Там же.

[30] Там же. Л. 15.

[31] ГАИО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 45. Л. 186. Купчая. 1908 г.

[32] Там же. Л. 206. Купчая. 1910 г.

2014 г.

_________________________
[*] Полный текст воспоминаний А.Н. Куломзина «Пережитое» был издан в 2016 году (М.: РОССПЭН). – Прим. публ.


Из истории костромского дворянства