Губернский дом 2005 год. № 5-6

Историко- краеведческий культурно- просветительский научно- популярный журнал № 5-6. – Кострома: Б/и, - 2005.

Содержание

Время Общество Знание

Развитие стройкомплекса губернии-области в 1918-2000 годах. 8

Рассказывает главный архитектор области. 20

Города в системе расселения области. 26

Строительство особых объектов на костромской земле. 31

Тайны кремлевского холма. Интервью с Иосифом Шевелевым. 38

Общество «Кострома-Байконур». 44

Альберт Кильдышев. Воспоминания, дневники. 47

Свидетельства Архивы Документы

Построено впервые в Костроме. 55

Крепостные строители и архитекторы-костромичи. 59

Городские архитекторы. 62

Забытый зодчий. 76

Письмо архитектора Фурсова. 81

Строительные промыслы и ремесла. 84

История в документах. 90

Костромской кремль: прошлое, настоящее, будущее. 95

Хроника настроений. К вопросу о постройке... ПО Устройство трамвая и ретирад в Костроме. 114

Литература Искусство Культура

Питерщики-галичане. Этнографический очерк. 121

Обычаи, обряды, легенды. 131

Народное краснословие. 133

Савва Ямщиков. Свет костромской глубинки. 139

«Был дом под Костромой...» Стихотворение Б.Пастернака. 148

"И эти дни пришли"
Строительство особо значимых объектов на костромской земле

ВОЛГОМОСТ

Первый пятилетний план, утвержденный XV съездом ВКП(б) в 1927 году, включал в себя 518 ударных строек. В этот перечень, наряду с Турк-сибом, Днепрогэсом, Магни­тогорским и Кузнецким ме­таллургическими комбината­ми, был включен и железно­дорожный мост через реку Волгу в г. Костроме.

Его возведение началось с того, что 7 апреля 1929 года состоялся пленум Костромско­го губкома партии. На нем был утвержден развернутый план строительства с указанием сро­ков окончания каждого объек­та и завершения всего строи­тельства к маю 1932 года.

Были созданы управление “Волгомост”, городской коми­тет содействия строительству, по всем фабрикам и заводам прошли митинги, на которых принимались обязательства во внеурочное время изгото­вить для строителей подъем­ные краны, кувалды, кузнеч­ные зубила, топоры, ломы, лопаты.

Автомашин и самосвалов не было. Бетон укладывали в вагонетки и по пять-шесть человек тянули их за двести- четыреста метров по рельсам. Не было автогена, электро­сварки, бензорезки; все это заменяли зубила, примитив­ные слесарные инструменты.

И в этих тяжелейших усло­виях наблюдается небывалый трудовой подъем, вызвавший среди строителей зарождение соцсоревнования. Лозунг со­ревнующихся гласил: “От ударных бригад - к ударным цехам, от цехов - к ударным заводам”. Все трудились с полной отдачей, не зная от­дыха. Но с особым почтени­ем газеты того времени назы­вали имена начальника стро­ительства Ф.Антропова, ме­ханика компрессорной стан­ции и шлюзовых аппаратов балтийского матроса М.Бело­ва, мастера по монтажу

В.Смирнова, а также многих бригадиров и рядовых строи­телей.

Сохранились воспомина­ния монтажника-высотника, слесаря и кузнеца, водопро­водчика и кровельщика, жес­тянщика и лудильщика, возво­дившего многие объекты в Костроме, кавалера ордена Ленина Сергея Павловича Громова о своей работе на одной из первых своих стро­ек: “Волгомост - бессмертная страница в истории Костро­мы. ...До моста через Волгу в Костроме не было новостро­ек. Строительство комбината имени Зворыкина, ТЭЦ, фаб­рики-кухни, хлебозавода было потом. А мост - наш запев в едином строю с Днепрогэсом и Магниткой, со Сталинград­ским тракторным и Нижего­родским автомобильным...

Трудности - не в счет. Та­кое было время. Но мужество строителей первой пятилетки будет покорять людей вечно.

Кессонные работы велись на глубине 30-40 метров. Во­семь опор - восемь кессонов. Огромные железобетонные ящики, опрокинутые вверх дном. Десятки тысяч пудов веса. Герметическая шахта с металлической лестницей- стремянкой. Две небольшие электролампочки. Дежурный аварийный телефон. И в этом полутемном лабиринте люди. Их задача - вынимать со дна Волги грунт. По полкубомет­ра в специальных баках под­нимать наверх и сваливать возле опоры в воду. Бак за баком, день за днем, круглые сутки тысячи вагонов зем­ли...

...Им было очень трудно. Тяжело и голодно. Нередко люди заболевали. Их подни­мали со дна реки в тех же баках, в которых шел грунт, помещали в шлюзовый аппа­рат и выхаживали. Каждую неделю кессонщики проходи­ли медицинский осмотр...

Строителям костромского моста помогали текстильщи­ки, металлисты, печатники. Часто устраивались субботни­ки. Помощь шла с Украины и из Беларуссии, из Рязани и Тамбова. Помогали крестьяне своей губернии.

С нетерпением ждали же­лезнодорожные фермы. Их делали для Костромы заводы “Югостали”. Опытные сбор­щики, клепальщики, машини­сты кранов готовили себе помощников из среды моло­дежи. Заканчивались работы под водой, одна за другой вставали над Волгой опоры будущего моста. Хозяевами положения на стройке стано­вились верхолазы, им пред­стояла сборка ферм и клепка тысяч сложнейших узлов.

И эти дни пришли. Сле­сарь-монтажник Сергей Гро­мов, как самый квалифициро­ванный строитель, был по­ставлен на контроль за рабо­той клепальщиков. Нельзя было пропустить ни одной брачной клепки из многих тысяч. А клепка шла на высо­те. На подвесных люльках люди, с ними походный горн и инструменты... Подвесные люльки поднимались автома­тически. Контролер за ними взбирался по лестнице-стре­мянке. Залезал не на пять и даже не на десять метров, а на пятьдесят. В мороз, на вет­ру, в меховом полушубке и в валенках...”. (1)

Наступил 1932 год - завер­шающий год первой пятилет­ки. Строители готовились к сдаче объекта: возводили но­вый вокзал и городскую же­лезнодорожную ветку. “Одер­жана новая победа. В ночь с 28 на 29 февраля в два часа тридцать минут левобережная и правобережная части моста сомкнуты”, - писала “Север­ная правда”. (2)

"МОТОРДЕТАЛЬ" СПУТНИК АВТОГИГАНТОВ

Датой рождения завода считается 13 июля 1967 года. В этот день министр автомобильной про­мышленности А.М. Тарасов подписал приказ, где были такие строки: “...создать ди­рекцию строящегося Костром­ского завода гильз, поршней и поршневых пальцев с под­чинением ее Главному управ­лению по производству авто­мобильных двигателей”.

Директором назначили од­ного из руководителей Ярос­лавского завода топливной аппаратуры А.В. Райхмана, который и занялся формиро­ванием коллектива специали­стов дирекции.

Новый завод должен был воплотить в себе все самое передовое, прогрессивное в отечественном и мировом моторостроении, в корне из­менив традиционное пред­ставление о таких видах про­изводства, как литейное, где на смену старому способу литья в вагранках, пришли высокотехнологичные индук­ционные электропечи.

Такая установка распрост­ранялась на все производства и процессы. Она активно ре­ализовывалась, начиная с проекта и выбора технологи­ческого оборудования и кон­чая заключением контрактов на его изготовление.

Рождение завода и его ста­новление проходило в непро­стых условиях. Кострома ис­пытывала дефицит кадров рабочих и специалистов, ко­торым предстояло освоить сложное импортное оборудо­вание.

Строительная база в горо­де тоже была слаба, поэтому запланированные сроки и объемы работ не всегда вы­держивались. Генподрядчи­ком являлся трест “Костро- мапромстрой”, непосред­ственными исполнителями работ - СМУ-4, СМУ-1 и специализированные субпод­рядчики - “Стальконструк- ция” и др.

В период особо острого де­фицита кадров родилась идея

-объявить стройку “ударной комсомольской”. На стройпло­щадку пришел большой отряд юношей и девушек от 18 до 30 лет. Впоследствии большин­ство из них, пройдя соответ­ствующую подготовку, пришли в заводские цеха.

Напряженный труд строи­телей приносил свои плоды. В январе 1973 года государ­ственная комиссия приняла объекты первого пускового комплекса, в числе которых значился корпус вспомога­тельных цехов. Появляется новый приказ министра авто­мобильной промышленности СССР, согласно которому предприятие получает офици­альное наименование “Кост­ромской завод “Мотордеталь” и из разряда строящегося пе­реходит в действующее. Правда, первое время выпус­кали не гильзы и поршни, а то, что требовалось для осна­стки цехов и дальнейшего строительства.

Крупным событием 1975 года стал ввод в эксплуата­цию второго пускового комп­лекса, проведение первой плавки чугуна и выпуск пер­вой гильзы.

К 1980 году завод освоил всю необходимую номенкла­туру изделий, выйдя на зап­ланированные объемы произ­водства - 17 миллионов ком­плектов “гильза-поршень-па- лец” ежегодно. Семьдесят процентов от этого количе­ства изделий отсылалось на автомобильные и моторные заводы Москвы, Ярославля, Нижнего Новгорода, позже - Тольятти и Набережных Чел­нов, а тридцать процентов поступало в различные ре­монтные и эксплуатационные организации.

В 1992 году завод был ак­ционирован. Сегодня ОАО “Мотордеталь” - признанный лидер отрасли.

ЛЕТЯЩАЯ ДУГА ИЗ БЕТОНА

Сейчас уже трудно предста­вить Кострому без автопеше- ходного моста, когда горожа­не с одного берега на другой в зимнее время перебирались по льду, а в летнее время на пароме.

Но вернемся памятью к тому далекому дню 12 сентяб­ря 1970 года, когда коллектив мостоотряда № 6, возглавляе­мый Павлом Павловичем Ку­ракиным, отчитывался перед костромичами о проделанной работе. Государственная ко­миссия приняла объект с оценкой “отлично”. Мост про­шел испытания на прочность и жесткость, когда перед сда­чей его подвергали статисти­ческой и динамической на­грузкам, свободным колебани­ям. На него сбрасывали трех­тонную железобетонную пли­ту с трехметровой высоты, загружали мощными МАЗами и КРАЗами, наполненными песком и кирпичом, прогоня­ли по нему тяжелые автомо­били с различной скоростью движения.

В день торжественного от­крытия моста двенадцать строителей были удостоены звания “Заслуженный строи­тель РСФСР”, восемь человек получили почетные грамоты Президиума Верховного Со­вета РСФСР.

После официального торже­ства и разрезания красной ленточки каждый костромич непременно хотел пройти по новому мосту и взглянуть на город со стороны. А винов­ники торжества - строители

• вспоминали, как весной

1965 года высадился на пра­вый берег Волги первый от­ряд, который начал сооружать цементный завод, подъезд­ные пути, мастерские, склад­ские помещения, здание заво­доуправления. Осенью 1965 года приступили непосред­ственно к строительству мос­та. Первые две опоры тоже появились на правом берегу. Число строителей достигало 450 человек, из них 80 - ин­женерно-технические работ­ники. Приведем несколько цифр из истории строитель­ства.

Мост сооружен за 1379 ра­бочих дней.

Пуск состоялся на 3,5 меся­ца раньше запланированного срока.

Всего сэкономлено на его строительстве около 400 ты­сяч рублей. При общей сто­имости моста около 13 млн. рублей.

Длина моста - 1236 метров.

Высота центрального про­лета - 16 метров.

Ширина - 14 метров.

Длина перил - около 3 км.

Ежедневно работу строите­лей обеспечивали 40 автомо­билей (не считая тех грузов, что доставлялись водным и железнодорожным транспор­том), 5 козловых кранов, 4 специальных крана, сбороч­ных, грузоподъемностью по 20 тонн каждый.

Впервые в Костроме был применен лидерно-шлюзовой кран на 42-метровых балках грузоподъемностью в 95 тонн.

Стройка была объявлена показательной, так как ее от­личали новизна конструкций, высокая степень их сборнос- ти, механизация работ.

Здесь впервые применена вытяжка тросов мощными гидравлическими домкрата­ми, стенды для укрупнения пролетных строений.

Первый автопешеходный мост в г. Костроме стал пер­вым объектом специалистов мостоотряда № 6, но не пос­ледним. После торжеств сен­тября 1970 года они заверши­ли эстакадный спуск на ули­цу Кооперации с основного моста, затем построили мост через речку Черную и в 1986 году - через реку Кострому.

ФЛАГМАН РОССИЙСКОЙ ЭНЕРГЕТИКИ

Единственным предприяти­ем федерального значения, ко­торое существует на костромс­кой земле с советских времен, является Костромская ГРЭС.

Для определения площадки под строительство электро­станции была назначена спе­циальная Государственная ко­миссия, состоящая из веду­щих специалистов Государ­ственного производственного комитета по энергетике и электрификации СССР, ин­ститута “Теплоэлектропро- ект”.

Было рассмотрено 15 воз­можных для строительства площадок, расположенных в Ярославской, Ивановской, Владимирской, Горьковской и Костромской областях. В ре­зультате тщательного изучения условий строительства и экс­плуатации электростанции комиссия признала лучшей площадку, расположенную в 40 км от Костромы в районе с. Сидоровского Красносель­ского района на правом бере­гу реки Волги.

Коллектив Горьковского от­деления Всесоюзного госу­дарственного проектного ин­ститута “Теплоэлектропроект” в кратчайшие сроки запроек­тировал и выдал рабочие чер­тежи для начала строитель­ства ГРЭС. Затем Совет Ми­нистров СССР и отраслевой Государственный производ­ственный комитет утвердили его, назвав будущую станцию - “Костромская ГРЭС”.

С открытием финансирова­ния в сентябре 1963 года на­чалась разметка промплощад- ки будущей станции. Весной следующего года появилась стройбаза, началось сооруже­ние нулевого цикла жилых объектов и промышленных зданий.

На строительстве электро­станции трудились тысячи специалистов-энергетиков, съехавшихся со всех уголков страны.

Объект возводился в три очереди. Ввод первой, состо­явшей из четырех блоков мощ­ностью по 300 мегаватт каж­дый, продолжался с июня 1968 по декабрь 1970 года. С ноября 1971 по июнь 1973 года были введены еще четы­ре энергоблока такой же мощ­ностью.

А в 1980 году состоялся пуск уникального энергоблока мощностью 1200 мегаватт, равного которому в мире не существует. Общая установ­ленная мощность станции составила 3600 мегаватт.

Для транспортировки топ­лива, строительных материа­лов и других грузов построе­ны система автодорог, желез­нодорожные подъездные пути, причалы, емкости для хранения мазута, а также спе­циальная ветка газопровода.

“Когда строили станцию, - вспоминают старожилы, - у нас были лучшие механизмы, лучшие таганрогские котлы и лучшие ленинградские турби­ны-генераторы” (“Северная правда”. 2004. 30 июня).

Специалисты-с борщики творчески подошли к уни­кальному проекту, опираясь на лучший опыт персонала других станций.

18 января 1970 года Кост­ромская ГРЭС выработала пер­вый миллиард киловатт часов электроэнергии, а 3 октября 2002 года эта цифра достигла уровня 500 миллиардов.

Сегодня Костромская ГРЭС поставляет энергию более чем в 50 регионов России. По уровню капитализации она входит в 100 лучших компа­ний Восточной Европы и в текущем году станет ведущей в одной из шести оптовых генерирующих компаний, формирующихся сейчас в на­шей стране.

ЦИРК

В 1964 году в Костромском цирке провели капитальный ремонт, неподалеку построи­ли новую специальную гости­ницу для артистов.

Но пожар 1970 года уничто­жил здание цирка полностью, и Кострома на долгие 14 лет осталась без постоянной арены.

Приходилось довольство­ваться представлениями цир­ка “шапито”, выступлениями, организованными на различ­ных концертных площадках, или ездить в соседний Ярос­лавль.

Новое здание цирка возво­дилось на пл. Мира, стройка была поистине народной. Кроме генеральной подряд­ной организации - Костром­ского домостроительного ком­бината, в ней приняли учас­тие почти все предприятия города. Проектировщики ин­ститута “Костромагражданп- роект” и строители создали оригинальное здание с желе­зобетонным куполом. Его монтаж был выполнен навес­ным способом, без поддержи­вающих лесов. Государствен­ная комиссия приняла его в феврале 1984 года с оценкой “отлично”, а 14 апреля состо­ялся торжественный митинг, на который были приглаше­ны представители обще­ственности города и области, строители, проектировщики и все, кто был причастен к его возведению.

Вот что писала об этом га­зета “Северная правда” (1984, 12 апреля): “Само здание цир­ка, выстроенное из стекла, металла, бетона, отделанное внутри мрамором красивей­шего соцветия, займет в со­временной архитектуре горо­да особое место.

Зрителя, который придет на представление, ждет большой зрительный зал - почти на 1600 мест. Высота купола цирка над ареной - 18 мет­ров. От холмов нижнего эта­жа, отделанных светлым мра­мором, веет мягкой прохла­дой. Холлы второго этажа отделаны розовым мрамором. Красивые светильники. Все создает праздничное настро­ение”. В новом цирке два манежа. Один - для представ­лений, другой - репетицион­ный. На манеже нет привыч­ных опилок. Покрытие здесь современное - каучуковое. В закулисной части цирка по­явились просторные комнаты для артистов, для хранения реквизита, а также конюшни и другие помещения для жи­вотных. Есть специальная кухня для зверей, душевая и ветеринарный пункт для чет­вероногих артистов.

И, хотя в настоящее время цирк переживает не лучшие времена, костромичи по-пре­жнему любят искусство цир­ковых артистов и с нетерпе­нием ждут каждую новую программу.

ОБЛАСТНАЯ ФИЛАРМОНИЯ

В 1961 году в помещении Дома культуры промкоопера­ции была создана областная филармония. Некоторое вре­мя два коллектива самодея­тельных и профессиональных музыкантов сосуществовали вместе, а затем филармония стала самостоятельным уч­реждением.

Так началась творческая история филармонического коллектива и успешно про­должалась до 1979 года, когда случился роковой по­жар.

Почерневшие стены обнес­ли забором и в течение сле­дующих двух лет за восста­новление не брались.

Первоначальный проект, выполненный группой архи­текторов института "Костромагражданпроект", исходил из средств, выделенных Мини­стерством культуры: на капи­тальный ремонт. Это значи­ло, что восстанавливалась прежняя коробка бывшего Дома культуры промкоопера­ции, что-то подновлялось, подчищалось.

Исследования балок, пере­крытий и фундамента показа­ли, что они в критическом со­стоянии и нуждаются в осно­вательном укреплении и за­мене.

Отвергнув проект восста­новления, начали поиск но­вого, более современного зда­ния. Его разработкой занимал­ся молодой архитектор Е.И. Труфанов.

Здание получилось ориги­нальное, красивое и наряд­ное, богатое по внутренней отделке вестибюля, зала, фойе и других помещений.

В отделке использовали розовый и бело-розовый мра­мор; залы и фойе украсили изящные люстры, позолота, со вкусом выполненные вит­ражи, удобные мягкие кресла.

До 1983 года реконструк­ция шла медленно. И лишь с созданием оперативного шта­ба стройки во главе с В.Ф. Широковым дела пошли на лад.

Из Азербайджана, Карелии, с Урала поступил в Кострому мрамор, отливки и заготовки для перекрытий, потолка. Арматуру для выемки украше- ний-пилятров сделали мест­ные предприятия: заводы ав­толиний, ЖБИ, ЖБК, «Тек- стильмаш», ДОС и другие.

Из строителей, самоотвер­женно трудившихся на объек­те, отметили рабочих комп­лексной бригады РСУ-1 (бри­гадир И.И. Мурашев), брига­ду электриков УСР "Костро- магражданстроя" (мастер В.А. Бровин), специалистов других субподрядных организаций.

Новый сезон 1988 года любители музыки встретили в обновленном, блистающем чистотой и красотой здании филармонии, где были созда­ны все условия для артистов и зрителей.

Подготовила Н.Ф. БАСОВА

1) Никитин А. “Костромская Магнит­ка" // Сев. правда. 1977. 7 мая.

2) Северная правда. 1932. 1 марта.

“КОГДА МЫ РАБОТАЛИ В РЕСТАВРАЦИИ”

Альберт КИЛЬДЫШЕВ

Имя Альберта Васильевича Кильдышева, быть может, не так широко известно, как име­на других “шестидесятников” -Виктора Игнатьева, Татья­ны и Николая Шуваловых, Игоря Дедкова, Виктора Боч­кова, но его можно смело при­числять к когорте этих свет­лых, мудрых и удивительных людей.

Альберт Васильевич родил­ся в Москве 26 апреля 1937г.. но после ареста отца вместе с матерью Анастасией Алек­сандровной переехал в Кост­рому, поселившись в доме № 19 по ул. Чайковского. На этом доме сейчас висит ме­мориальная доска. Московс­кий период жизни семьи, подробности ареста отца были закрытой темой для всех, даже для очень близких людей. Поэтому эта странич­ка останется не прочитанной нами.

Приятель детских лет и бу­дущий коллега художник-рес­тавратор Е. В. Ильвес вспо­минал о том времени: “Я рос с Аликом в одном дворе, так случилось, что мои родители переехали жить в тот Дом (Чайковского 19) в 1942 г. Алик был младше меня на три года, в то время ризница чув­ствовалась. <...>

Алик с детства рос весе­лым, любил петь, заразитель­но смеялся, но самое главное, он очень быстро загорался,увлекшись каким-нибудь де­лом - так стал разводить голубей, сажал цветы, соби­рал марки и открытки, та­ким же увлеченным был в любой нашей игре.

Алик неплохо рисовал. Не­сколько лет мы занимались вместе в художественной школе, он любил рисовать цветными карандашами. По­мню, мы ездили в Гэмониху на выходной, и он уже тогда подростком рисовал церковки с увлечением.”'

После окончания 10 классов в 1954 году Альберт Василь­евич поступил в Костромской педагогический институт им. Н. А. Некрасова на историко­филологический факультет. И в студенческие годы он мно­го времени посвящал выпус­ку институтской стенной га­зеты, тогда же он начал пи­сать стихи. Еще одним пыл­ким увлечением стала древ­няя земля Эллады. Темой его курсовой работы на 2-м кур­се стала “Гомер и его поэма “Илиада”, а на 3-м он напи­сал работу по искусству Гре­ции. В 1959 г. свежеиспечен­ный учитель русского языка и литературы А. В. Кильдышев отправился “сеять разумное, доброе, вечное” в село Судай, а затем - в Доброполье Су- дайского района Костромской области. Вместе с ребятами он собирал местный фольк­лор, записывал частушки и песни, делал зарисовки, на­броски, вел дневники. В них конспекты уроков по англий­скому и русскому языкам пе­ремежаются стихотворения­ми, карандашными наброска­ми, философскими размышлениями...Всего им было со­брано и записано более 500 частушек.

В 1962 г. Кильдышев вер­нулся в Кострому и устроился на работу в Костромское ме­дицинское училище препода­вателем русского языка и ли­тературы. За плечами остались женитьба и развод с гречан­кой Чейлях Любовью Павлов­ной и рождение сына Саши.

Во время работы в медучи­лище Альберт Васильевич остался верен своему главно­му увлечению историей архи­тектуры и искусства, устраи­вал экскурсии к памятникам зодчества Костромы и Ярос­лавля. Одна из выпускниц медучилища Г. Стригалева вспоминает: “...Многое изме­нилось в моих взглядах на мир искусства под влиянием это­го человека. Интерес к лите­ратуре и произведениям жи­вописи объединил нас, собрав­шихся из разных мест. Нельзя не рассказать о наших экс­курсиях ...Мы мечтали побы­вать во всех городах “Золо­того кольца ". но успели съез­дить только в Ярославль. Хорошо помню эту поездку в один из морозных зимних дней. Целый день ходили мы по древнерусскому городу. восхищаясь его памятниками. А. В. Кильдышев был замеча­тельным экскурсоводом, по­этому за несколько часов мы смогли хорошо узнать город. Имена прославленных руководителей художественных артелей - Гурия Никитина, Силы Савина и др., - были нам знакомы уже по их рабо­там в Костроме. Побывали в Спасском монастыре, Николо- Надеинской церкви с ее рез­ным иконостасом. в Рожде­ственской церкви, любовались церковью Ильи Пророка - настоящей сокровищницей древнерусского искусства...

Очень подробно изучали мы памятники Костромы. Иначе и быть не могло, ведь А.В. был влюблен в наш город. Помню, он все время говорил, что такой второй Костро­мы нет...Нам нравилось хо­дить с ним по ее улицам, со­глашаться, что Пряничные, Красные и Табачные ряды просто необходимы городу, любоваться Ипатьевским монастырем. Все мечтали увидеть наш город еще кра­ше ”.

Любовь к искусству у само­го Альберта Васильевича рва­лась наружу, искала выхода, и он был найден. В 1964 г. А. В. Кильдышев поступил на заоч­ное отделение искусствовед­ческого факультета Ленинград­ской Академии художеств, а год спустя перешел на работу в Костромскую специализиро­ванную научно-реставрацион­ную мастерскую.

В своих воспоминаниях Е.В. Ильвес пишет и об этом пе­риоде жизни: "...Когда мы уже работали в реставрации, он приходил к нам один и со студентами. Мы, уже рес­тавраторы, удивлялись, как глубоко он знает названия ре­лигиозных сюжетов росписей, хорошо видит цвет...

<...> В 1966 году в нашей мастерской при реставраци­онных работах потребовался искусствовед, и мы, не заду­мываясь, назван/ Алика, с при­ходом Алика к нам многое из­менилось. Нас удивляла его громадная работоспособ­ность Он осваивал нелегкую работу художника-реставра- тора и учился в Академии, раз­рабатывал маршруты и ездил в экспедиции по выявлению памятников архитектуры, за­нимался в библиотеке и архи­ве, участвовал во всех обсуж­­дениях выставок, много ездил. Всегда все успевал, все знал.

Он все время говорил, что мы засиделись дома, что надо больше ездить, смотреть, спасать памятники, выво­зить иконы и предметы при­кладного искусства, и, конеч­но, эти разговоры не прохо­дили даром, что-то меняли в нас, встряхивали.

Если он продолжительное время не ездш в отдаленные районы нашей области, то переживал и даже хандрил. Вспоминается, как после по­ездки в село Верхний Березо­ве ц Солигаличского района, где он руководил разборкой и перевозом деревянной церкви, Алик вернулся страшно до­вольный. Говорил: "Мы ходи­ли там километров по двад­цать пешком, лесом. Знаете, я видел Родину! Все-таки надо больше ездить, чтобы увидеть природу, понять ее ”.

Он был очень вынослив, в экспедициях приходилось мно­го ходить пешком, и тут трудно было с ним состя­заться: не обращая внимания на мороз или дождь, он шел всегда быстро, размашисто.

Он просто до фанатизма любил древнерусское искусст­во: старую икону и живопись на стенах храмов, прялки и деревянную скульптуру, ча­совни и т.д. Нас удивляла его память. Сколько он всего знал! На любой вопрос мож­но было получить глубочай­ший ответ.

Каждый раз перед нашей новой поездкой Алик деталь­но изучал памятники архи­тектуры, которые должны встретиться, намечал марш­рут, запасался литературой и картами, так что, когда мы приезжали, например, в Грузию или Болгарию, то он чувствовал себя уже как дома, знал все и мог быть эк­скурсоводом.

Иногда он приходил на ра­боту в плохом настроении, мы работали на лесах, он внизу. Но вот проходит час, два, работа захватывала, увлекала его. Слышим, наш Алик запел - значит, все про­шло. Когда на нас нападала хандра, Алик поддерживал нас, убеждал, что мы дела­ем большое, очень нужное дело, что надо быть в посто­янном поиске, работать творчески. Радовался, когда мы шли писать этюды, дела­ли копии. Сам он все время поддерживал связь со сту­дентами худграфа, читал им лекции, они прибегали к нему за советами. Часто проводил экскурсии, рассказывая о древнерусских памятниках... - Здесь он проявлял себя и как искусствовед, и как литера­тор, связывая живопись с литературой, поэзией...

В 1967 году в Москве, в Доме архитекторов, проходил от­чет нашей реставрационной мастерской о проделанной работе. Алик делач доклад “О работе костромских изогра­фов XVII в., о росписи Троиц­кого собора б. Ипатьевского монастыря ”. Большие специ­алисты слушали его с неосла­бевающим вниманием. Когда Алик кончил, аудитория на­градила его аплодисментами.

В 1968 году встал вопрос о реставрации Успенского со­бора Кирилло-Белозерского монастыря в Вологодской об­ласти, который был расписан в XVII веке костромскими изографами. Претендентов было много, хотели рабо­тать там и владимирские реставраторы, и бригада Брягиных из Москвы, после долгих обсуждений собор был отдан нам, костромским ре­ставраторам. Это говорило о том, что наша бригада довольно-таки сильная, раз ей поручена такая ответствен­ная работа (памятник этот мирового значения), и в этом немалая заслуга Альберта, так как он много положил сил и труда, чтобы добиться этого решения”.2

В 1965 году Альберт Васи­льевич женился на Тамаре Вадимовне Перминовой, в 1967 году у них родилась дочь Екатерина. Тамара Вадимов­на и поныне работает инженером-сметчиком в реставра­ционной мастерской.

Альберт Васильевич обла­дал поистине неисчерпаемы­ми познаниями по истории искусств, он любил как им­прессионистов, так и Кустоди­ева, но все его помыслы под­чинил себе XVII век, его изу­чение стало главным делом жизни Кильдышева. Извест­ный архитектор Л. С. Василь­ев писал о нем: ‘‘Трудно встретить незаменимых. Но Алик обладач поистине редки­ми свойствами - широкой гу­манитарной эрудицией, нена­сытным стремлением к позна­нию нового, обостренным по­ниманием прекрасного - будь то стихи, предметы приклад­ного искусства или создания зодчества. Его своеобразная мягкая ироничность, сквозь которую всегда чувствовалась благожелательность, широ­кая литературная эрудиция, осведомленность во всем но­вом и прекрасном, ...делали разговор с ним интересным и поучительным, открывая под­час области, нам дотоле не­известные. Чрезвычайно при­влекательным свойством в нем бьпо полное самозабвение: не считаясь ни со временем, ни зачастую с тем, что на­зывается материальными со­ображениями, он делал то, что считал наиболее важным и то, в чем видел свое призва­ние.

Он любил русское искусство. Ради него нашел в себе силы отказаться от профессии пе­дагога и начать сначала...Го­ды учебы в Ленинградской ака­демии художеств, параллель­ная с этим работа художни- ком-реставратором в Троиц­ком соборе Ипатьевского мо­настыря и нелегкая работа - разве это не свидетельство мужества и служения идее? Меня, как архитектора-реставратора, поначалу удивило и тронуло, а потом вызвало глубокое уважение к Алику то, как близко он принимав к серд­цу наши чисто строительные проблемы. Чуждый професси­ональной ограниченности, он живо болел всем комплексом вопросов реставрационного дела. Создание музея народно­го деревянного зодчества, меч­ты о создании музея купече­ства в Костроме, восстанов­ление ансамбля костромского центра бьии его личными боль­ными вопросами. Весть о ги­бели памятников искусства, где бы это ни случилось, дела­ла его несчастным.

За две недели до гибели, зимой, он поехал в отдален­ный район Костромской об­ласти для вывозки древней церкви в Костромской музей деревянного зодчества.., он, художник-реставратор. Глу­боко укоренившееся в нем чув­ство личной ответственно­сти за сохранность, спасение сокровищ русской культуры не давало ему спокойно спать. Вся его жизнь подвижника вызывает у нас, его товари­щей, его коллег, чувство ве­личайшего уважения и любви к нему”. 3

Зимой 1970 года Альберт Васильевич Кильдышев тра­гически погиб при реставра­ции Троицкого собора Ипать­евского монастыря.

1 ГАКО. Ф. р-1350, оп. 1, д. 74, лл. 7-28.

2 Там же, лл.29-30.

3 Там же, л. 14.

“И ПОТЕКУТ ГОДЫ...”

Из дневников и записных книжек Альберта Кильдышева

В государственном архиве Костромской области есть фонд Альберта Васильевича Кильдышева, среди других до­кументов хранятся здесь его дневники и записные книжки. Они изобилуют наблюдения­ми, путевыми размышления­ми, заметками об искусстве, а более поздние - записями о научных экспедициях, о памят­никах зодчества в Костромс­кой области и за ее предела­ми. С годами дневники стали менее лиричны и романтичны, но более информативны и даже жестки. Альберт Васи­льевич писал как шариковой ручкой, так и чернилами, и простым карандашом. Почерк зачастую тороплив и нераз­борчив, так как записи сдела­ны в "полевых” условиях. Иногда некоторые слова ос­таются не дописанными до конца, главным было успеть зафиксировать впечаппение, мысль, рожденную увиден­ным. К сожалению, многие записи не датированы.

12.07.1957 г.

Первая строка первой стра­ницы... И потекут годы, то исступленно-быстро, как в лихорадке, то уныло и мед­ленно, как мысли в серый ноябрьский день. И все-все-все будет здесь в десятой, сотой, тысячной строке: мои мысли, мои чувства, мои же­лания, мои дела, мои поры­вы, все-все...

На днях я встал рано утром: были экзамены. Небо голубе­ло. позолоченное лучами вос­ходящего солнца. <...> Уже через час все небо было зах­вачено варварскими племена­ми белых облаков. И заморо­сил осенний дождь, и продол­жался он весь день И так пас­мурно и мрачно было на душе. И стихи, подобные гря­зи, вытекали из меня: Современность.

Огромная, серая, дымная Махала крыльями туча И села, как галка, на город. А потом уплыла, улетела... И белый-белый город Стал серым, черным, дым- ным.<... >

08.10. 1957 г.

Уже дует октябрь. Сыплет­ся дождик. Сыро, грязно...- Шел по берегу Волги, увидел: мокрые, черные, сутулые фи­гуры, свинцово-серый фон и луч солнца, осветивший да­лекое, изумрудно-желтое де­рево. <...>

Думается, что существует лишь несколько цветов. На юге они более определенны, более выразительны. Поэто­му живописцу легче изобра­зить Крым, чем, скажем, Плес. Кажется даже, что все краски склоняются там к двум ульт­ратонам: белому и черному. Отсюда - благоприятные воз­можности для развития гра­вюры.

И у нас все живое и нежи­вое можно отобразить при помощи нескольких основных тонов, но нужно умение, ну­жен громадный талант видеть в этом месиве цвета один тон.

<...> Веркор, воспроизво­дя своим сеточным способом картины великих мастеров, пришел к выводу: чем выше мастер, тем скуднее гамма его красок, хотя картины его и поражают нас такими эффек­тами, которых у него и нет вовсе. (1)

15.09. 1959 г.

Загадочна эта страна, Рос­сия. Загадочны и люди ее. Дворяне, аристократы, арис­тократы до мозга костей. В

1825 г. восстают... против са­модержавия, против крепо­стного права, за республику, за народ. Где это видано, где это слыхано? <...> Что же это такое, “русская интелли­генция”? Видимо, она не только умела говорить, но и действовать, сражаться мог­ла! Читаю Тынянова, и не могу читать, как расстрелива­ют декабристов, заставляю себя, принуждаю... и не могу. Больно, очень больно!

02.01.1960 г.

Сегодня удачный день. ...Подработал ...старое сти­хотворение, лежавшее более полутора лет. Первые строфы медлительные, даже вязкие. Это - сон. Отсюда - разор­ванность, далекие ассоциа­ции. как бы вырванные из тьмы. И вдруг - резкая вспышка, луч. вырванный из мрака. И вновь - тишина. <...>

Без даты.

Подумать: о народных про­мыслах, вернее, ремесленни­честве. о его распространен­ности в Костроме, о возмож­ности привлечения для му­зейного показа.

Видимо, придется возвра­титься к идее городской площади с лавчонками и ок­ружающими площадь домами с дворянским собранием, цер­ковью и проч. (2)

Без даты.

1. Полное восстановление (по чертежам, фотоснимкам, рассказам очевидцев) дачи под Переяславлем-Залесским, в которой останавливался Ленин.

2. Строительство вновь по точному обмеру существую­щей до сих пор (неразборчи­во) башни.

3. Почему бы то же не сде­лать с нашим домом Катени­на в Колотилове, сохранив даже рельеф местности? (3)

03.07.1961.

<...> Ранним утром и ве­чером, попозже, как-то осо­бенно ярко и рельефно выс­тупает зелень, будто солнце сидит в каждой травке, и [не­разборчиво] шумят обветрен­ные, обсолнечные деревья. Отчетливо и далеко виден каждый предмет, вон блестит стена, валяется окурок, на клумбе выбивается трава. Рано, но солнце печет. Все стеклянное, ирреальное, ра­зорванность впечатлений. Хочется заснуть, улыбаясь, на лавке и видеть, слышать го­рячее солнце на щеках. Дере­вья - остекленены. посереб­рены. Тени - голубые, глубо­кие. <...> Утренние голубые дорожки, на солнце - розо­вая матовость. Деревья замер­ли. Это большие, недвижные плоскости, как новые дома, как у Крымова. (4)

Видно, любили в Новгоро­де Ф. Стратилата. Богато ук­рашен, исхищрен украсами, расписан лучшими мастерами храм на Торг[овой] стороне. А сейчас я сижу перед собо­ром 1118 г. Он пятиглавый, с заурядной колокольней. Ока­зывается, все это перестрой­ка и переделка, а был храм. Когда-нибудь восстановят, тем паче, что реставрационные работы потрясающего объема видны всюду. Мы начали це­нить себя и своих отцов. (5)

Любили наши деды ставить церкви на пригорках, у реки (не на горе). Даже в Плесе нет. (6)

Та Россия, о которой я меч­тал, вот она, перед глазами. Трава, трава в рост человека вся сотрясается от звона куз­нечиков и т.д. Россия ты? Смеюсь. Ивы, кроткие [нераз­борчиво]. А как звенит, пле­щет и смеется вода под ры­жим солнцем. (7).

Без даты.

Ангелы.

Стенопись Троицкого собо­ра Ипатьевского монастыря в Костроме еще ждет своего исследователя. Исполненная в 168? г. известными костром­скими изографами Гурием Никитиным и Силой Сави­ным с артелью, ‘ она в свое время поражала входящего в собор монументальностью формы, <величием замысла>, гармонией сине-зеленой и охристой гаммы красок, мо­гучим и уверенным мастер­ством исполнения.

Но время и люди свершили свое пагубное дело, и в на­стоящее время стенопись Троицкого собора б. Ипатьевс­кого монастыря в Костроме еще ждет своего исследователя. (8)

26.05.1965 г.

<...> Печет по-московски. Нет, и в других местах есть такая жара, но так жарко мне бывает только в Москве. Но я люблю ее. Солнечную, весе­лую, гамную, в золотом сиянии куполов и шуме автомашин.

Тополиный летает пух, мед­ленный и милый тополиный пух. Он ложится на гранит памятника Пушкину, на его чеканную мантию, на цветы у подножия памятника...

Иду на “Войну и мир”. Вол­нуюсь. Думаю, будут березы, пейзажи, Русь. Но будет ли жизнь в ее отвлеченном по­нимании. Будет ли Жизнь и Человек, Наташа и, самое страшное, - Андрей Болконс­кий, тот Андрей, которого узнал и понял я?

Без даты.

Мечта о гармоническом развитии, совершенном чело­веке никогда не покидала рус­ского человека, и свои пред­ставления о нем он воплощал в образах “слуг и работников Господа - ангелов”. Вот по­чему учение об ангелах было широко и всесторонне, под­робно развито во многочис­ленных текстах Палеи. (9) ...

Ангелократия пронизывает всё русское изобразит<ель- ное> искусство XVI в. ...

Иконы “Ангел”, “Дни тво­рения”, наконец, “Видения Ангела” и закрепление за ан­гелами ответственнейшего места в росписи и обрамле­нии главного, заказного пор­тала. Они дважды повторены в Дебре и здесь, в Троицком храме, - основа росписи га­лереи (10).

1. Чувство Родины и чув­ство красоты - тождествен­ны.

2. Город, ряды, булыжные мостовые, пролётки (как у таллинцев). Поехали!

3. Ипатий: камень и

4. Дерево (бани, Вёжи).

5 Мечта реставратора - ар­хитектура.

6. Живопись.

7. Дебря. (И)

Без даты.

Тьфу, тьфу, тьфу.

Неужели найдем деревян­ную, с колокольней, хоть ста­рую, покосившуюся, но втрое более романтичную и при­влекательную?

18 км. Сидим в Николо- Шири. Вокруг леса - влаж­ные, голубые, пьяно цветет и дурманяще луг, горько и жад­но пахнет черемуха. Белая, молочная пена цветов, оку­танная волнами света и солнца.

Кричат, ликуют птицы (не­разборчиво) рощи, и старые, темные, но тепло пахнущие рожью и сосной старые-пре- старые великаны-дома. Па­рит. Идем по мокрым лугам и перелескам - по холмам с зе­леными, величаво, празднич­но цветущими елями и сосна­ми. Это напоминает неслы­ханно торжественное и рос­кошное рождество - праздник света, теплого неба и све­тильников (свечей).

Кукует, туго стучит кукуш­ка.

Без даты.

Парфеньево. Часовня.

1. Никола Можайский (рез­ная деревянная скульптура XVIII в. в коже). Сохранность удовлетворительная: хорошо сохранился лик, руки, в одной из которых святой держит крестик, фон и нимб на кио­те, килевидное завершение киота с живописным изобра­жением Саваофа.

Большие утраты левкаса и красочного слоя имеются на одеждах Св. Николая в ниж­ней левой стороне.

2. Распятие с предстоящими Марфой и Марией. XVIII в.

Скульптура более архаичес­ких и монументальных форм. Хорошо сохранились крест со скульптурным изображением ангела в правой стороне и сам киот, в который заключена композиция. Существенных утрат не наблюдается (следу­ет учесть, что фигура Христа облачена в ризы, в хитон, шитый золотыми нитками).

3. Спас в темнице. XVIII в.

Сохранность хорошая. Фи­гура полностью сохранилась, так что реставрация его - са­мая минимальная. Вся фигура закутана в одежды, шитые золотой ниткой, тафта и пар­ча.

4. Голова Иоанна Крести­теля. XVIII в.

Интересно расположенное блюдо, на котором покоится голова святого. Сохранность хорошая.

5. Иконы. При первом, бег­лом осмотре ценных в худ<о- жественном> отношении икон не обнаружено. Но следует по­смотреть более внимательно.

Церковь в с. Парфеньеве. Ценных в худ<ожественном> отношении произведений не оказалось.

Церкви в Николо-Шири. Совершенно неожиданно одна из церквей оказалась весь­ма богата резьбой XVIII в.

1. Иконостас. Сохранился полностью, за исключением некоторых, малосуществен­ных утрат. Иконостас - при­личный образец пышной, ук­рашенной резьбой и скульп­турой алтарной преграды

XVIII в. Его резной убор чрез­вычайно богат.

1. Полуфигура Саваофа под иконостасом, слева и справа от центра.

2. Редкое изображение “Воскресения Господня” в центре под иконостасом: по­казан Христос в ... (огненном сиянии) и 2 спящих воина, в доспехах и с копьями, по сто­ронам.

3.2 больших барельефа ар­хангелов (М<ихаил> и Г<ав- риил>?) по сторонам верхней части иконостаса.

1. В центре в выемке ... Рас­пятие Христово (не сохрани­лась правая фигура (Марфы?).

2. Здесь же - ангелы на фронтончиках праотеческого ряда (по два с левой и пра­вой сторон).

3. Балдахины над царски­ми дверями, дверями в жерт­венники и дьяконник.

4. Жертвенники. “Тайная вечеря”.

5. Алтарь. Царские двери (резные фигуры не сохрани­лись).

6. Дьяконник. Евангелисты.

7. Резные фигуры сеней.

8. Запрестольные кресты.

9. Спас в темнице и Рас­пятие (в безобразном состоя­нии, с облетевшим левкасом, изуродованные, переломан­ные, с отбитыми руками и ногами).

10. Голова Иоанна Крести­теля (пол-лица нет).

11. Иконы. Интересных в худ<ожественном> отноше­нии в нижних рядах иконос­таса не оказалось. Деисус и верхние ряды не обследова­лись.

Деревянная церковь в Еф- рем-Шири.

1. Интересен иконостас

XVIII в.: резные виноградные кисти, колонны, балдахины над царскими дверями.

1. Двери в гл<авный> ал­тарь (ажурные с живописью).

2. Праздники (яркие, при­митивные, в хорошем [нераз­борчиво] - простонародные).

3. То же Деисуис и Троица.

4. Вверху - рисованное в ажурном резном обрамлении распятие.

5. Резной с живописью ана­лой.

6. Паникадила.

9. “Страшный суц”- примитив, но интересный, большой. (12)

Без даты.

1. Никола-Каликино. Цер­ковь XVIII в.

Произведена фотофиксация общего вида церкви, колокольни, козырька, налични­ков. Из церкови вывезены деревянное распятие, нахо­дившееся под иконостасом, иконы праотцев и деталь цар­ских врат с изображением “Поклонения волхвов”.

2. Д. Сидорово.

Сфотографирован уникаль­ный наличник на доме Вол­конской, а также резные ук­рашения пилястр. Сфотогра­фированы лобовая доска и пилястры дома. В музей взят фрагмент лобовой доски.

3. Д. Михалёво.

Сфотографированы налич­ники домов. Интересно, что каждая часть (клеть) дома имеет сходные по рисунку, но различные наличники, укра­шенные более пышно на жи­лом помещении, скромнее - на сенях и др. клетушках.

4. Д. Аносово.

В 1.5 км от деревни располо­жено с. Малый Никола. В нем удачно расположенная церковь с хорошо найденными пропор­циями колокольни. Подойти не удалось - заблудились.

В течение весны и лета 1967 г. работниками КСНРПМ (13) было проведено обследование Парфеньевского района Кост­ромской области с целью вы­явления и фотографирования памятников искусства, народ­ного быта и прикладного искус­ства.

Всего проведено 3 экспеди­ции, в результате которых обследованы следующие на­селенные пункты.

1. Парфеньево. В селе 3 церкви, две из которых в на­стоящее время закрыты. (14)

Без даты.

С. Коровье.

В селе храм начала (?)

XVIII в., исполненный с вклю­чением наследия барокко: скругленные углы колоколь­ни. наличники с полукруглым навершием, круглые окна зво­на (так в документе - Н.Д.), лопаткообразные пилястры.

Храм стоит на холме под речкой и поставлен на высо­кий подклет, образующий с юга и севера нижний этаж здания. С запада в храм ведет торжественное, в два всхода крыльцо, обрамляющее низ подклета (теплой церкви?).

По центру поставлена коло­кольня, состоящая из 3-х чет­вериков, углы которых обра­ботаны парными пилястрами, завершающими многообъем­ный четверик. Шпиль.

В нижнем этаже - ...двери с полукруглым завершением, выше “сандрики” и проч.

Колокольня объединена с трапезной, с основным объемом двухэтажного четве­рика. с домом, выступающим на восток, двухэтажным алта­рем, углы которого скруглены тем же образом... (15)

Публикацию подготовила Н.А. ДРУЖНЕВА, старший научный сотрудник ГАКО.

Примечания

1) ГАКО. Ф. р-1350. On. 1. Д. 74.

2) Там же, д. 64, л. 55.

3) Там же, л. 60 об.

4) Там же, лл.121-123 об.

5) Там же, л. 126.

6) Там же, л. 128.

7) Там же, л. 157-157 об.

8) ГАКО. Ф. р-1530, ол.1, д. 64, л. 30-31об.

9) Палеи (от греч. palaia diath3 кз - Ветхий завет) - группа памятников бол­гарской и древнерусской литературы, излагающая события Ветхого завета.

10) Там же, лл. 182-184.

11) Лл. 186-187.

12) Там же, лл. 193-204.

13) КСНРПМ - Костромская специа­лизированная научно-реставрационная производственная мастерская.

14) ГАКО. Ф. р-1530, оп.1, д. 64, л.=л. 219-221. l

15) Там же, лл. 225 об-226.

1 Текст, выделенный курсивом, в оригинале написан карандашом и впос­ледствии зачеркнут, год проставлен нечетко. - Н.Д.­

Губернский дом