Губернский дом 2000 год. № 1

Историко- краеведческий культурно- просветительский научно- популярный журнал № 1. – Кострома: Б/и, - 2000.

PDF-версия

Путешествия высочайших особ Дома Романовых через Нерехту

“История города Нерехты” была для М.Я. Диева работой, которую он писал почти всю свою жизнь. К истории родного города он возвращался снова и снова, это заметно по черновым записям, сохранив­шимся в составе рукописных сборников. В трудах по истории епархии (это была еще одна “стержневая” для него тема), в описаниях монастырей и церквей, он снова и снова опирался на документы, многие из которых были найдены им в Троицкой церкви села Сыпанова, что под Нерехтой, или в архиве церкви села Тетеринское.

Из этих разрозненных документов, из рассказов очевидцев, из собственных впечатлений М.Я. Диев складывал ряд событий, выстраивая его по хроно­логическому принципу, и получалась своеобразная летопись — историографический жанр, ушедший к тому времени в прошлое и сохранившийся лишь в провинции, в среде историков-непрофессионалов.

Быть может, со временем краевед и создал бы целостную картину Нерехтской истории, как это он сделал с историей Костромской епархии, но два сохранившихся списка, вероятно, так и не были под­готовлены им к публикации. Один из них содержит­ся в Петербурге, в Российской национальной биб­лиотеке, в составе фонда ростовского краеведа А.А. Титова (Тит 3999), другой оказался в собрании Костромской губернской ученой архивной комиссии, а затем “по наследству” перешел в фонды нынеш­него Костромского музея-заповедника (КОК 24761).

Последняя рукопись была частично опубликована в первые послереволюционные годы в XIII выпуске “Трудов Костромского научного общества по изуче­нию местного края” (Кострома. 1919). Редактор сборника (по-видимому, Е. Ф. Дюбюк) сделал примеча­ние: “Печатаемая часть составляет стр. 47-177 подлинника. Первая часть рукописи (до 1701 г.) и последняя (после 1825 г.) намечены к напечатанию в последующих выпусках “Трудов Научн. Об-ва” (С. 65).

Однако в следующих выпусках продолжения не последовало. Возможно, это было связано с переез­дом в Москву Е.Ф. Дюбюка. Так и осталась Нерехта без полной истории своего города, да и “Труды КНО" 1919 года сегодня трудно доступны, а часто и не известны широкому кругу краеведов и школьников. Остается надеяться, что рукопись М.Я. Диева все же когда-нибудь будет опубликована полностью и найдет свое место на книжных полках нерехтчан.

Сегодня мы предлагаем “избранные места" из рукописи, хранящейся в собрании музея-заповедни­ка. Они повествуют о посещении города высочай­ шими особами Дома Романовых (от Федора Алексе­евича с малолетними братьями, Иоанном и Петром, до наследника Российского престола Александра Николаевича).

Орфография и пунктуация приведены в соответ­ствие с современными нормами, текст разделен на абзацы.

Лариса СИЗИНЦЕВА

1678. Федор Алексеевич с бра­тьями Иоанном и Петром “остановлялся в Нерехте в доме Нестора Трескина. Посещая не один раз Сре­тенский монастырь, государь прика­зал на построение там каменной церкви и другие надобности дать до­вольное число денег, а из казны каж­догодно выдавать монахиням летний урок, который чрез несколько годов и выдавали каждой монахине, но поскольку, неизвестно.

Шестилетний же царевич Петр Алексеевич тогда дал в этот же мо­настырь вклад напрестольное Еван­гелие, покрытое зеленым бархатом, с серебряными и вызолоченными евангелистами; оно доселе хранится там в целости.

Вскоре по отбытии государя зало­жена в Сретенском монастыре ка­менная церковь во имя Владимирския иконы Божия Матери, несколько далее на юго-запад от тогдашней деревянной. Когда же церковь долго не приходила в окончание, то игуме­нья того монастыря Фекла через шесть лет явилась в Москву с новым прошением о помощи, это было 1685 года. Царь Петр Алексеевич приказал выдать из казны двести восемь рублей, на кои деньги цер­ковь на другой год окончена и была освящена 28 ноября 1686 года, по благословению московского патриар­ха Иоакима. Эта церковь огромнее всех нынешних церквей в Нерехте и есть именно царский памятник!”.

1798. Павел I, его сыновья Александр и Константин. “1798 г. 3 июня император Павел Петрович проездом из Казани в Ярославль в 5 ч. пополудни прибыл в Нерехту. Городничий Графен по распоряжению костромского губер­натора Островского, бывшего тогда в Нерехте, встретил государя на заста­ве с обнаженными саблями. Остро­вскому высочайше тогда же повелено выехать из Нерехты, почему и епископ костромской Павел Зернов, прибывший для встречи государя и вышедший из собора со святыми иконами, тогда же, не являясь импе­ратору, отъехал в Кострому. Импера­тор городничему сказал: “Ты выехал меня встречать, как Ивана Фатеича!” (Фатеич — известный в Нерехте раз­бойник — Л.С.).

Государь путешествовал с на­следником престола Александром Павловичем и цесаревичем великим князем Константином Павловичем. Ночевали в доме купца Хворинова, что на углу к рынку в квартале 3. Тогда государь жаловал Хворинова золотыми часами.

Пред путешествием был объяв­лен указ, чтобы для встречи импе­ратора не было готовлено особых построек и все чиновники находи­лись при своих должностях, поэто­му и архиерей Павел не осмелился явиться к государю.

Самый мост, тогда построенный через реку Нерехту и лишь только выкрашенный, губернатор приказал ночью запачкать грязью, дабы не подать вида, что мост отделан для государя.

Поутру на восходе солнечном по прекрасному мосту изволили прогу­ливаться великие князья Александр и Константин. Народ столь был рад государю, что некоторые падали на колени и молились на государя, ко­торый это запрещал несколько раз, смотря в наугольно окошко к рынку. Когда один мальчик, в толпе народ­ной затесненный, заплакал, госу­дарь кричал народу: “Не задавите ребенка!”.

В народе был узнан отставной гвардеец, который за несколько лет до того одного из великих князей обучал ружью. Потребовали наверх, изволили благосклонно разговари­вать и наградили деньгами.

Государь на другой день в 6 часов пополуночи отбыл в Ярославль на Туношну. Нерехгчане так были рады высоким гостям, что нигде не топи­ли печей, чтобы не беспокоить дым­ным запахом.

Говорят, что встретить государя с обнаженными саблями присовето­вал его сродник, любимец государя, Нелединский, бывший в его свите и пред государем прибывший в Нерех­ту. Уездный предводитель Афанасий Тухачевский не советовал так выез­жать навстречу, но Островский сле­по верил Нелединскому.

Островского описывают челове­ком деятельным и прямодушным и говорят, что государь готовил ему ленту, но вышло напротив: вслед­ствие сей встречи Островский был смещен. Строго было запрещено кричать “ура!” — боялись, чтобы простой народ по усердию не закри­чал это приветствие. Тухачевский ходил между чернью и уговаривал стоять тише. У Островского были с Нелединским домашние неудоволь­ствия.

1837. Наследник цесаревич Александр Николаевич, будущий Александр II.

“1837 года, мая 13, в четверток, в 3 часа пополудни Нерехтою из Шуи через Иваново в Кострому проезжал государь наследник, великий князь Александр Николаевич. Свиту его составляли, кроме камердинера, ге­нерал Александр Александрович Кавелин, Василий Андреевич Жуков­ский, Константин Иванович Арсень­ев, Владимир Иванович Назимов, Юревич и поручик.

Еще с утра город наполнился на­ родом и начался благовест при собо­ре. В 2 часа за полдень народ встре­тил цесаревича при Егорьевой горе, радостным криком “ура!” провожая до собора, где у паперти ожидало его с крестом и святою водою духо­венство.

В собор цесаревич приехал в од­ном экипаже с Кавелиным. Прило­жившись к кресту и иконам, изволил спросить протоиерея Высотского, нет ли чудотворных икон и давно ли собор строен. При отзыве незнанием со стороны протоиерея, цесаревич изволил приказать о здравии отпеть молебен.

Из собора проехал на квартиру, в дом Бориса Ивановича Дьяконова, тут был приготовлен обед. Наследник кушал в особой горнице, а свита — в зале. По приезде на квартиру через Жуковского было представлено цеса­ревичу сочинение сыпановского свя­щенника Михаила Диева под заглави­ем “История владык Новгородских с археологическими примечаниями”, причем было доложено, что Диев со­стоит действительным членом импе­раторского Общества истории и древ­ностей Российских и сотрудником Об­щества любителей Российской сло­весности, на какие звания жалован дипломами, что собрал значительное число рукописей, грамот, старинных монет, старопечатных книг и до 2 ты­сяч томов библиотеку, употребляя на покупку книг законоучительское жалованье, получаемое при Нерехотском уездном училище.

Цесаревичу было угодно Диева потребовать к себе, благосклонно с ним разговаривать и пожаловать его золотыми часами, такими же пожало­вать изволил Бориса Ивановича (Дья­конова — Л.С.), наследнику поднес­шего вместе с супругою, Евдокиею Ивановною, хлеб, соль и полотно.

После того являлись чиновники. Градских старост спросить изволил: “Есть ли в городе фабрики?” Отве­тил Василий Иванович Сколкин-Серебряников: "Есть одна, и содержит ее крестьянин”. Потом, обратясь к почетному смотрителю, спросил: “Сколько училищ?” Через минуту от­ветил штатный смотритель: "Два в Нерехте и третие в Плесе". Также “Сколько учеников?” — “Сто в Нерех­те и 40 в Плесе”.

Потом Кавелин доложил: “Народ желает, государь, Вас видеть!”. Цеса­ревич открыл окно, и тысячи голосов закричали "Ура!”. Тогда Жуковский представил цесаревичу “Статисти­ческое обозрение Нерехты”, состав­ленное Нерехтского уездного учили­ща учителем Егором Степановичем Знаменским.

При тысяче голосов “Ура!” цесаре­вич отправился в Кострому. Благо­склонные взоры и ласковое обраще­ние цесаревича показывают, что Нерехта высокому посетителю понра­вилась. Это самое должно приписать радушному приему наследника и свиты, сделанному в Нерехте пред­водителем дворянства, умным и любимым чиновниками двора, Кон­стантином Карловичем Бошняком.

Наследник инвалидам пожаловал 50 рублей, а на бедных — 300 руб­лей ассигнациями. По распоряже­нию городничего Ивана Ивановича Волова, чиновники и граждане на другой день собрались в соборе от­петь благодарственный молебен о здравии августейшего дома”.

"Костромская вивлиотека" Михаила Диева

Сырный сезон

Верстах в 15 от города Нерехты лежит село Никольское в жи­вописной долине при речке Стрельне. К концу XIX века в нем на “122 дворах" проживало “562 души мужеска и женска пола”. Из “мужеска” малая часть уходила в Санкт-Петербург на строительные работы, остальные прочно сидели на месте, занимались нехитрым и многотрудным крестьянским де­лом. Когда зародился в Никольс­ком единственный в уезде сыро­варенный завод, верных свиде­тельств не сохранилось, но в 1897 году он уже исправно по­ставлял в Москву “голландский сыр и скоромное масло”. Завод был основан московскими купца­ ми В.И. и Н.И. Бландовыми, которым по праву принадлежит заслу­га и честь распространения сыро­варенного промысла в Костромс­кой губернии.(1).

Условия в Нерехтском уезде мало благоприятствовали разви­тию молочной промышленности. Здешние места не славились ни породистыми коровами, ни обилием сочных трав. Костромские ста­тистики, давая в 1875 году оцен­ку губернским луговым угодьям, отнесли к “местностям с особен­но бедными лугами” весь Нерехтский уезд, так как “обширные, но довольно тощие покосы представ­ляет здесь одна долина р. Солоницы и нижнее течение Сунжи; даже Волга прилегает к уезду не низкими заливными лугами, а кру­тыми, во многих местах довольно высокими обрывами".(2)

По общему количеству скота этот малоземельный, плотно на­селенный уезд первенствовал в губернии, однако оставался последним по числу четвероногих кормильцев на каждый крестьян­ский двор. Результаты обследо­вания молочного хозяйства пока­зали, что нерехтские крестьяне “не сбывают молочных продуктов /.../, если каждое крестьянское хозяйство и скопит несколько фунтов масла и продаст его, то и сам скоп и продажа носят на­столько случайный характер, что учету не поддаются /.../; крестьянская корова в среднем за 9 месяцев дает не больше 3 што­фов в день”.(3) А для выработки 1 пуда сыра требовалось 11 пу­дов молока. В 1900 году в Нерех­тском уезде из 125 тысяч голов скота на 100 хозяйств приходи­лось от 85 до 108 коров.

Более всего буренок держали в домах земледельцев. Им, помимо молока для питания семьи, требо­валось большое количество удоб­рений, без которых костромская земля не давала ни овощей, ни хлеба. Безошибочен был выбор места опытными заводчиками-сыроделами: Никольская волость, где процвел молочный монопо­лист, входила в земледельческий район уезда и частью располагалась в Присолоницкой луговой зоне.

В Нерехтском уезде, как ранее в Костромском и Буйском, пред­принимателям удалось преодо­леть недоверие жителей к новому промыслу. Главным доводом в его пользу была денежная налич­ность, выдаваемая крестьянам за принесенное на завод молоко. За пуд цельного молока сдатчикам платили 35 копеек, что в конеч­ном итоге было немалым подспо­ рьем в крестьянском хозяйстве. В 1897 году завод принял 5500 пу­дов молока, из которого изготови­ли 650 пудов сыра и 50 пудов сли­вочного масла.(4)

Сырный сезон продолжался 210 дней в году. В горячую пору, когда молока поступало особенно много, в мастерской трудилось до 6-ти человек по 17-ть часов в сут­ки. Долгий рабочий день не ред­кость в период "молочной стра­ды”, но вряд ли найдется еще 2-3 завода в губернии, на которых держали бы более 5 работников. Мастер и 1-2 помощника — вот обычный “штат" большинства ко­стромских сыроварен. Впрочем, к 1910 г. Никольский завод вполне вписался в местные условия и оформился в аккуратное заведе­ние с одним управляющим-мастером и 2-3 подмастерьями. Выпуск сырной продукции не опускался ниже 350 пудов в год.(5)

То, что завод принадлежал Бландовым, уже гарантировало высокое качество товара: бландовские сыры поступали на мос­ковский и петербургский рынки, пользовались постоянным спро­сом у зарубежного потребителя. В санитарном отношении заводы Бландовых были на порядок выше молочных заведений других хозяев. Санитарные врачи не раз отмечали, что многие сыроварни — ветхое, полуслепое здание, сальная посуда, бесконтрольно спускаемые сточные воды — ста­ли очагами инфекции для окружа­ющих жителей. На Никольском заводе блюстители гигиены могли отдохнуть от сильных отрицатель­ных впечатлений. Его “простор­ное, светлое и теплое помеще­ние”, содержащаяся в чистоте и порядке утварь и сепаратор Лава­ля рождали самые положитель­ные эмоции, укрепляли оптимис­тический взгляд на будущее сыро­дельного промысла.(6)

В начале XX века до Костромс­кой губернии докатился 1-й “бум” молочной кооперации. В 1906 году в селе Саметь Костромского уезда появилась первая крестьянская артель, а к 1913 году частник был просто сокрушен силой и ак­тивностью “низового элемента”. Бывшие сдатчики молока, а ины­ми словами, скотовладельцы, объединялись в молочные коопе­ративы и как “равноправные пай­щики” ожидали доходов от реали­зации “конечного продукта”. Со­мневающихся и тугодумов пере­манивали в артель путем повыше­ния платы за молоко. Много при­личных частных заведений было тогда разорено. Однако это ни в коей мере не коснулось нерехтского края: Никольский завод бла­гополучно пережил романтический всплеск пробуждающегося творчества народных масс, остав­шись при этом и частным, и рен­табельным, и по-прежнему един­ственным в уезде.

Уездное земство, не желая ми­риться с отсутствием положитель­ных сдвигов в молочном хозяй­стве, приступило к изучению всех источников корма для скота. До­лина р. Солоницы стала главным объектом внимания луговодов. Ведь именно там располагались “обширные, но тощие покосы", с которых собирало сено большин­ство нерехтских жителей. Пре­красные плодородные почвы Присолоницкого района, заболочен­ные от постоянных разливов и разбитые пасущимися на лугах стадами, обещали при благопри­ятных условиях обильнейшие урожаи трав.

В 1909 году был заложен 1-й опытный участок с целью обсле­дования почвенного слоя речной поймы и выявления сортов трав, способных дать при укосе наилучший результат. К 1913 году пока­зательных участков стало 12, на­чались мелиоративные работы, открылись прокатные пункты с лу­говодными машинами и орудия­ми. Энтузиасты-просветители по­средством лекций, бесед и бро­шюр соответствующего содержа­ния активно приобщали населе­ние к агрономическим знаниям. В 1916-17 годах нерехтское земство приобрело 10 племенных быков для улучшения местной породы крупного рогатого скота, а губер­нское — купило неподалеку от г. Нерехты усадьбу Шахматово для устройства общегубернского рас­садника луговых трав. В 1917 году были посеяны и травы на семена. (7)

“Молочные реки" потекли в уез­де с 1920-х гг., когда ни земства, ни усердных пестователей молочного промысла купцов Бландовых уже не было. На месте губернского питомника вырос совхоз “Шах­матово”, продолживший земские начинания, а вокруг Никольского завода образовалось большое молочное хозяйство, куда вошло более 240 пайщиков. В 1920 году завод переработал 120 пудов мо­лока в сыр, который по хорошо накатанному привычному марш­руту партиями был отправлен в Москву. (8)

В 1944 году бывший Нерехтский уезд в очередной раз был “разукрупнен”, и село Никольское “с окружающими его деревнями” стало частью Бурмакинского района Ярославской области. Неиз­вестно, процветает ли там и ныне старинный сыродельный промысел или давно угас, оста­вив по себе память в справочни­ках по Костромской губернии и на пожелтевших страницах архи­вных дел.

1. ГАКО. Ф. 161. Оп. 1. Д. 325а. Л. 26.

2. Материалы для статистики Кост­ромской губернии. Вып. 3. Кострома. 1875. С. 31-32.

3. Сборник статистических сведений по Костромской губернии. Т. 1. Нерехтский уезд. Вып. 1. Кострома. 1901. С. 160.

4. ГАКО. Ф. 161. Там же.

5. ГАКО. Ф. 205. Оп. 2 ос. д. 1598. Л. 43.

6. Врачебно-санитарный обзор Костромской губернии. Вып. VIII. Кострома. 1909 .С. 11.

7. Мешалин И В. Экономическое опи­сание Нерехтского уезда Костромской губернии. Нерехта. 1927. С. 9-10, 47, 50, 96.

8. Там же. С. 117.

Фото нач. XX в.

Железнодорожная станция в Нерехте.